«САГА ОБ ОЛАВЕ СВЯТОМ»
ПО «КРУГУ ЗЕМНОМУ»

  Олав Святой Харальдссон — норвежский конунг с 1014 по 1028 г., объединитель и христианизатор Норвегии — погиб 29 июля 1030 г. в битве при Стикластадире. Конунгом Норвегии стал Кнут Великий (1028-1035), поставивший «наместником» своего сына от наложницы Альвивы — Свена (по сагам — Свейна). Преимущества отечественной королевской власти стали очевидны сразу же после гибели Олава, с начавшимся датским засильем и угнетением норвежцев чужеземными правителями. Стихийно возник культ Олава, а 3 августа 1031 г., с согласия конунга Свена, епископ Гримкель объявил Олава святым и перенес его останки в церковь св. Клемента, основанную еще самим Олавом в Нидаросе (Тронхейме). Сын Олава Магнус, возведенный на престол в 1035 г., ввел празднование дня св. Олава (29 июля), упрочив официальный статус культа как государственного.

  В конце XII — начале XIII в. на основе скальдических стихов, устной традиции и работ Сэмунда и Ари появилось два типа саг об Олаве Святом: первые представляли историю конунга Олава как одно из звеньев норвежской истории («Обзор саг о норвежских конунгах», «Красивая кожа», «Круг земной»); вторые — как нечто совершенно независимое («Древнейшая сага об Олаве Святом», «Легендарная сага», «*Жизнеописание Олава Святого» Стюрмира Карасона, «Отдельная сага об Олаве Святом»). Согласно единодушно принятому в настоящее время мнению, «Древнейшая сага об Олаве Святом» была записана ок. 1200 г. Автор ее неизвестен; предположительно, он был монахом Тингейрарского монастыря в Исландии. Так называемая «Легендарная сага» об Олаве Святом была создана вскоре после 1210 г. Она представляет собой сокращенную, хотя и несколько переработанную версию «Древнейшей саги», к которой добавлены обзор миссионерской деятельности Олава и собрание его чудес, помещенное в конце саги, почти в той же форме, что и в «Древненорвежской книге проповедей», хотя и с некоторыми отличиями. «*Жизнеописание Олава Святого» Стюрмира Карасона, восходящее к «Древнейшей саге», сохранилось лишь в виде нескольких фрагментов в составе «Книги с Плоского Острова». Источниками «Красивой кожи» (ок. 1220 г.) были «Обзор саг о норвежских конунгах», более ранние саги об Олаве, и в частности сага Стюрмира, скальдические стихи. Источники «Отдельной саги об Олаве Святом» (1220-1230 гг.) и «Круга земного» (ок. 1230 г.) Снорри Стурлусона — те же, что и у «Красивой кожи», а также «*konunga ævi» Ари Мудрого и, с большой степенью вероятности, сама «Красивая кожа».

  Сведения о Восточной Европе в «Саге об Олаве Святом» тесно связаны с общим ходом повествования и органично вплетаются в узловые моменты истории конунга Олава: 1007-1014 гг. — военные подвиги юного Олава за пределами своей страны; 1015 г. — изгнание ярла Свейна; 1017-1019 гг. — борьба Олава Норвежского с Олавом Шведским за пограничные территории; 1029-1030 гг. — бегство Олава из Норвегии на Русь и затем возвращение на родину с целью вернуть себе власть; 1031 г. — провозглашение святости Олава Харальдссона.

  Полную комментированную выборку восточноевропейских фрагментов по шести редакциям «Саги об Олаве Святом» см. в кн.: Джаксон 1994в. Здесь в сносках будет отмечено, в каких редакциях есть сходная информация.

«САГА ОБ ОЛАВЕ СВЯТОМ» ПО «КРУГУ ЗЕМНОМУ»

  Издание: Snorri Sturluson. Heimskringla / Bjarni Aðalbjarnarson // IF. В. XXVII. 1945.

  Перевод: Снорри Стурлусон. Круг Земной / А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузьменко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980. С. 167—378.

  Литература: Holtsmark 1967; Simek, Hermann Palsson 1987. S. 268-270; Pritsak 1992; Джаксон 1994в.

1

  Глава 7

  Конунг Олав поплыл осенью на Готланд и начал там воевать. А готы собрались там и послали людей к конунгу и предложили ему дань с той земли. Конунг согласился на это и берет дань с земли, и остался там на зиму. Так говорит Оттар¹: «Предводитель людей, ты вынудил готландцев платить тебе дань. Люди не хотели отстаивать свою землю в битве против тебя. Войско Эйсюслы бежало, и многие люди уступили силе конунга; как я слышал, волки утолили свой голод на востоке».

  Глава 8

  Здесь говорится так, что конунг Олав отправился, когда настала весна², на восток к Эйсюсле и воевал, высадился на берег, а жители Эйсюслы подошли к побережью и дали ему бой. Там победил конунг Олав, преследовал бегущих, грабил и опустошал ту страну. Так говорят, что сначала, когда конунг Олав со своими людьми пришел на Эйсюслу, бонды предложили ему выкуп. И когда выкуп доставили, тогда пошел он навстречу [бондам] с войском в полном вооружении; и вышло иначе, чем задумали бонды, так как они пришли к побережью не с выкупом, а с боевым оружием, и бились с конунгом, как было сказано раньше. Так говорит скальд Сигват³: «Случилось там далее, что у конунга Олава была вторая большая битва на опустошенной Эйсюсле; не был сокрыт обман. Бонды, те, которые бежали, жизнью обязаны были своим ногам, конунг; никто не ждал ран там, где он находился»⁴.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 9-10)

2

  Глава 55

  Ярл Свейн⁵ отправился со своим войском на восток в Гардарики и воевал там⁶. Оставался он там летом, а когда настала осень, повернул он свое войско назад в Свитьод. Тогда заболел он той болезнью, которая привела его к смерти.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 71)

3

  Глава 66

  Одного человека звали Гудлейк Гардский⁷. Он был родом из Агдира. Он был великим мореходом и купцом, богатым человеком, и совершал торговые поездки в разные страны. Он часто плавал на восток в Гардарики, и был он по этой причине прозван Гудлейк Гардский. В ту весну Гудлейк снарядил свой корабль и собрался отправиться летом на восток в Гарды. Конунг Олав послал ему слово, что он хочет встретиться с ним. И когда Гудлейк приехал к нему, говорит ему конунг, что хочет вступить с ним в товарищество, попросил его купить себе те ценные вещи, которые трудно достать там в стране. Гудлейк говорит, что все будет так, как прикажет конунг. Тогда конунг повелел выплатить ему столько денег, сколько ему казалось необходимым. Отправился Гудлейк летом в Аустрвег⁸. Они стояли некоторое время у Готланда. Случилось тогда то, что часто может случиться, что не все были скрытны, и стало местным жителям известно, что на том корабле был сотоварищ Олава Толстого. Гудлейк отправился летом по Аустрвегу в Хольмгард и купил там драгоценные ткани⁹, которые, он думал, пойдут конунгу на торжественные одежды, а также дорогие меха¹⁰ и роскошную столовую утварь¹¹. Осенью, когда Гудлейк плыл с востока, был встречный ветер, и они очень долго стояли у Эйланда.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII.83-84)

4

  Глава 80

  А когда стало тихо, Торгнир сказал¹²: «Другие помыслы теперь у конунгов свеев, нежели были раньше. Торгнир, мой дед по отцу, помнил Эйрика Эмундарсона, конунга Уппсалы, и говорил о нем, что пока тот мог, он каждое лето предпринимал поход из своей страны и ходил в различные страны, и покорил Финнланд и Кирьялаланд, Эйстланд и Курланд и много земель в Аустрлонд¹³. И можно видеть те земляные укрепления и другие великие постройки, которые он возвел, и не был он настолько высокомерен, чтобы не слушать людей, если у них была необходимость с ним поговорить. Торгнир, мой отец, долгое время находился у конунга Бьёрна. Ему был известен его обычай. При жизни Бьёрна государство его было очень сильным и не уменьшалось. Он был терпим к своим друзьям. А я помню конунга Эйрика Победоносного, и был я с ним во многих походах. Увеличил он государство свеев и смело защищал его¹⁴. Нам было хорошо с ним держать совет. А конунг тот, который сейчас у нас¹⁵, не позволяет ни одному человеку осмелиться говорить с собой, кроме как о том, что он хочет, чтобы произошло, и к этому он прилагает все силы, а свои земли, обязанные данью, теряет из-за отсутствия энергии и мужества¹⁶. Он желает удержать под своей властью Норегсвельди, к чему раньше не стремился ни один из конунгов свеев, и делает тем недоброе многим людям. Таково теперь желание наше, бондов, чтобы ты заключил мир с Олавом Толстым¹⁷, конунгом Норега, и отдал ему в жены свою дочь Ингигерд¹⁸. А если ты хочешь вернуть под свою власть те государства в Аустрвеге, которыми там владели твои родичи и предки, тогда все мы хотим следовать в этом за тобой».

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 115-116)

5

  Глава 91

  Скальд Сигват приехал к ярлу Рёгнвальду. […] Там он узнал из письма Ингигерд, дочери конунга, что к Олаву, конунгу свеев, приезжали послы конунга Ярицлейва с востока из Хольмгарда просить руки Ингигерд, дочери Олава, конунга свеев, для Ярицлейва¹⁹, а также, что конунг Олав принял это очень хорошо.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 144)

6

  Глава 93

  Следующей весной приехали в Свитьод послы конунга Ярицлейва с востока из Хольмгарда, и ехали они, чтобы проверить то обещание, которое конунг Олав дал предыдущим летом: отдать Ингигерд, свою дочь, за конунга Ярицлейва. Конунг Олав повел этот разговор с Ингигерд и говорит, что таково его желание, чтобы она вышла замуж за конунга Ярицлейва. Она отвечает: «Если я выйду замуж за конунга Ярицлейва, то хочу я, — говорит она, — в свадебный дар себе Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему относится». И гардские послы согласились на это от имени своего конунга²⁰. Тогда сказала Ингигерд: «Если я поеду на восток в Гардарики, тогда я хочу выбрать в Свиавельди того человека, который, как мне думается, всего больше подходит для того, чтобы поехать со мной. Я также хочу поставить условием, чтобы он там на востоке имел не ниже титул, чем здесь, и ничуть не меньше прав и почета, чем он имеет здесь». На это согласился конунг, а также и послы. Конунг поклялся в этом своей верой, и послы тоже. Тогда конунг спросил Ингигерд, кто тот человек в его государстве, которого она хочет выбрать, чтобы следовать за ней. Она отвечает: «Этот человек — ярл Рёгнвальд Ульвссон, мой родич». […] Поехали они все вместе летом на восток в Гардарики. Тогда вышла Ингигерд²¹ замуж за конунга Ярицлейва²². Их сыновьями были Вальдамар, Виссивальд²³, Хольти Смелый²⁴. Княгиня Ингигерд дала ярлу Рёгнвальду Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежало²⁵. Рёгнвальд был там ярлом долго, и был он известным человеком. Сыновьями ярла Рёгнвальда и Ингибьёрг были ярл Ульв и ярл Эйлив.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 147-148)

7

  Глава 133

  Той зимой конунг Олав сидел в Сарпсборге, и с ним было много людей. Тогда послал он Карли Халогаландца на север страны со своим поручением. Отправился Карли сначала в Упплёнд, затем на север через горы, добрался до Нидароса, взял там имущество конунга, столько, сколько ему было сказано, и корабль хороший, который, ему казалось, будет подходящим для той их поездки, которую задумал конунг, и была это поездка на север в Бьярмаланд. Было так задумано, что Карли вступит в товарищество с конунгом, и каждый будет владеть половиной имущества. Ранней весной Карли повел корабль на север в Халогаланд. Собрался тогда в поход вместе с ним Гуннстейн, его брат, и были у него свои товары. Их было около двух с половиной десятков людей на том корабле, отправились они тотчас той же весной на север в Финнмарк.

  Об этом узнал Торир Собака. Тогда послал он людей к тем братьям с поручением передать, что он собирается отправиться летом в Бьярмаланд, что он хочет плыть вместе и разделить поровну то, что им удастся добыть. […] Плыли они летом чаще всего так, как позволяли их корабли. Когда был легкий ветер, быстрее шел корабль Карли и его людей, плыли они тогда впереди, а когда был сильный ветер, тогда Торир и его люди догоняли их. Они редко были все вместе, но тем не менее постоянно знали друг о друге. И когда они приплыли в Бьярмаланд, то остановились они в торговом месте. Началась там торговля. Все те люди, у кого были для этого средства, приобрели там огромное богатство. Торир приобрел много беличьего меха, и бобрового, и собольего²⁶. У Карли тоже было очень много средств, так что и он купил много мехов.

  А когда там закончилась торговля, то поплыли они прочь по реке Вине. Было тогда объявлено, что мир с местными жителями закончился. И когда они вышли в море, стали они держать совет. Торир спросил, не хотят ли люди сойти на берег и добыть себе добра. Люди ответили, что это было бы желательно, если бы только добыча была доступной. Торир говорит, что добра можно будет добыть, если это путешествие пройдет удачно, «но вполне возможно, что поездка окажется опасной для жизни». Все сказали, что хотели бы предпринять [путешествие], если бы была надежда на добычу. Торир говорит, что таков обычай, что, когда умирает богатый человек, [его] имущество должно быть поделено между умершим и его наследниками. Он должен получить половину или треть, а иногда — меньше. То имущество должно быть вынесено в лес, иногда — в курган, и присыпано землей. Иногда строятся домики. Он говорит, что к вечеру все должны быть готовы к этому путешествию. Так было сказано, что все должны держаться вместе, никто не должен отставать от других, когда предводители скажут, что пора идти прочь.

  Они оставили людей охранять корабли и сошли на берег. Сначала были ровные долины, а затем — большие леса. […] Они вышли на большую поляну, и на той поляне был высокий деревянный забор, с воротами в нем, которые были заперты. Шесть человек местных жителей должны были охранять каждую ночь этот забор, по два человека каждую треть ночи.

Торир Собака с награбленной добычей

  Когда Торир и его люди подошли к забору, стражи ушли домой, а те, кто должны были бодрствовать вслед за ними, не пришли на свое дежурство. Торир подошел к забору и зацепился топором за его верх, подтянулся затем сам и так оказался внутри двора, по другую сторону ворот. Тогда и Карли перебрался через забор на другую сторону ворот. Они подошли одновременно к воротам, вынули засов и открыли их. Люди тогда вошли внутрь. Торир сказал: «В этом дворе есть курган, в нем перемешаны золото, серебро и земля. Надо пойти туда. А еще внутри ограды стоит бог бьярмов, который зовется Йомали²⁷. Пусть никто не осмеливается грабить его». Затем пошли они на курган и набрали столько богатства, сколько сумели, и несли, сложив в свои одежды. […] Торир вернулся к Йомали и взял серебряную чашу, которая стояла у него на коленях. Она была полна серебряных монет. […] Тогда побежал Карли к Йомали. Он увидел, что у того на шее было драгоценное ожерелье. Карли схватил топор и разрубил на части замок сзади на шее, которым застегивалось ожерелье. Был тот удар столь силен, что у Йомали слетела голова. Раздался тогда такой сильный шум, что все они только подивились. Карли взял ожерелье. Отправились они тогда прочь. Но как только раздался этот шум, пришли на поляну стражи и тотчас затрубили в рога. Вслед за тем они услышали звуки труб со всех сторон от себя. Они бросились в сторону леса и углубились в лес, и услышали с поляны позади себя шум и крик. Это пришли бьярмы.

  […] Поплыли тогда и те, и другие по Гандвику. Ночи были тогда еще светлыми. Плыли они тогда ночь и день, пока Карли и его люди не пристали однажды вечером к какому-то острову, спустили там парус и бросили якоря, и стали ждать там отлива, поскольку впереди них в море было сильное течение. Тогда Торир и его люди нагнали их. Они тоже встали на якорь. […] Так они плыли, пока не достигли Гейрсвера. Это — первая стоянка для кораблей, плывущих с севера²⁸. […]

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 227-234)

8

  Глава 181

  А когда настало лето, собрался конунг в дорогу и взял себе корабль. Отправился он летом в путь и не останавливался, пока не добрался на восток в Гардарики²⁹ к конунгу Ярицлейву и княгине Ингигерд. Королева Астрид и принцесса Ульвхильд³⁰ остались в Свитьод, а с собой на восток конунг взял Магнуса, своего сына.

  Конунг Ярицлейв хорошо встретил конунга Олава и предложил ему остаться у него и взять там столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско. Конунг Олав охотно согласился на это и остался там³¹.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 328)

9

  Глава 186

  Бьёрн Окольничий узнал те новости, о которых уже говорилось, что ярл Хакон утонул. Тогда он изменил свое мнение, он раскаялся в том, что нарушил верность конунгу Олаву. […] Бьёрн быстро собрался в путь и взял с собой несколько человек, двигался он затем день и ночь, то на лошадях, когда это было возможно, то на корабле, если это было необходимо, [и] не останавливались они в своей поездке, пока не прибыли зимой на йоль в Гардарики к конунгу Олаву³², и был конунг очень рад, когда Бьёрн его нашел. Конунг тогда узнал многие новости с севера из Норега.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 338)

10

  Глава 187

  С тех пор как конунг Олав приехал в Гардарики, он много заботился и размышлял о том, какое решение ему принять. Конунг Ярицлейв и княгиня Ингигерд просили конунга Олава остаться у них и взять то государство, которое зовется Вулгариа, и это часть Гардарики³³, и был народ в той стране языческий³⁴. Конунг Олав раздумывал над этим предложением, и когда он рассказал о нем своим людям, все они стали отговаривать его оставаться там и убеждали его отправиться на север в Норег, в свое государство. […]

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 339)

11

  Глава 189

  Так говорится, что в Гардарики был такой случай, когда там был конунг Олав, что у сына одной знатной вдовы образовалась опухоль в горле и мучила она [его] так сильно, что мальчик не мог глотать пищу, и считали его смертельно больным. Мать мальчика пошла к княгине Ингигерд, поскольку она была с ней знакома, и показала ей мальчика. Княгиня говорит, что она не знает никакого лечения, чтобы помогло. «Пойди, — говорит она, — к конунгу Олаву — он здесь лучший лекарь — и попроси его провести руками по больному месту у мальчика, и сошлись на мои слова, если он не будет соглашаться».

  Она сделала так, как сказала княгиня. И когда она пришла к конунгу, говорит она, что сын ее смертельно болен, что у него опухоль в горле, и попросила она провести по опухоли руками. Конунг говорит ей, что он не лекарь, и попросил ее пойти туда, где есть лекарь. Она говорит, что ее сюда прислала княгиня, — «и она просила меня передать ее слова, чтобы ты лечил так, как ты умеешь, и сказала она мне, что ты здесь, в этом месте, — лучший лекарь». Тогда конунг согласился и провел руками по горлу мальчика и долго ощупывал опухоль, до тех пор, пока мальчик не открыл рот. Тогда конунг взял хлеб и отломил [немного], и положил крестом у себя на ладони, затем положил это в рот мальчику, и тот проглотил. И с этого момента прошла вся боль в горле. Через несколько дней он был совсем здоров. Его мать была очень счастлива, а также другие родичи и знакомые мальчика. Тогда из-за этого стали поначалу думать, что у конунга Олава такие способные к лечению руки, как у тех людей, которые владеют этим искусством и о которых говорят, что у них хорошие руки, но позднее, когда всем стало известно о его чудесах, это было воспринято как настоящее чудо³⁵.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 341-342)

12

  Глава 191

  После того, как конунг Олав решил для себя, что он хочет отправиться домой, сообщил он об этом конунгу Ярицлейву и княгине Ингигерд. Они отговаривали его от этой поездки, говоря, что в их государстве он может иметь такую власть, которая кажется ему наиболее подобающей, и просили его не ехать во владения своих врагов с таким малым войском, какое у него там было. Тогда конунг Олав рассказывает им свой сон и говорит при этом, что, как он подумал, это было знамение Божье. И когда они поняли, что конунг решил отправиться назад в Норег, предложили они ему всю ту помощь в подготовке поездки, какую он хотел бы от них получить. Конунг благодарит их прекрасными словами за их участие, говорит, что он охотно примет от них то, что ему нужно для поездки³⁶.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 343)

13

  Глава 192

  Сразу после йоля конунг Олав стал собираться в дорогу. У него там было около двух сотен своих людей. Конунг Ярицлейв дал им всем вьючных животных и то снаряжение, в котором они нуждались. И когда он был готов, он отправился в путь. Конунг Ярицлейв и княгиня Ингигерд проводили его с почестями. А Магнуса, своего сына, он оставил там у конунга. Тогда поехал конунг Олав с востока, сначала по льду вплоть до моря. А когда настала весна и сошел лед, стали они снаряжать свои корабли³⁷, а когда они собрались и подул попутный ветер, тогда плывут они, и его плавание прошло очень хорошо. Конунг Олав привел свои корабли на Готланд, узнал там новости и из Свиавельди, и из Данмарка, и со всего Норега. Тогда стало точно известно, что ярл Хакон утонул, а в Нореге не было правителя. Конунг и его люди тогда подумали, что их поездка будет удачной, поплыли они оттуда тогда, когда подул попутный ветер, и держали путь в Свитьод.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 343-344)

Гибель Олава Харальдссона

14

  Глава 251

  Ранней весной начинают они свою поездку, Эйнар Брюхотряс и Кальв Арнасон³⁸, и была у них большая дружина и самые лучшие люди, какие только были для этого в Трёндалёге. Они поехали весной на восток через [горы] Кьёль до Ямталанда, затем в Хельсингьяланд и оказались в Свитьод, сели там на корабли, поплыли летом на восток в Гардарики, пришли осенью в Альдейгьюборг. Отправили они тогда послов в глубь страны в Хольмгард к конунгу Ярицлейву с сообщением, что они предлагают взять с собой Магнуса, сына конунга Олава Святого, и сопровождать его в Норег, и оказать ему помощь в том, чтобы он добился своих родовых земель, и поддержат его в том, чтобы он стал конунгом над страной. И когда это сообщение достигло конунга Ярицлейва, тогда держал он совет с княгиней и другими своими хёвдингами. Все они согласились, что норвежцам следует послать слово и тем самым вызвать их к конунгу Ярицлейву и Магнусу. Был им дан мир для их поездки³⁹. И когда они прибыли в Хольмгард, то было решено между ними, что те норвежцы, которые туда приехали, переходят в руки Магнуса и становятся его людьми, и скрепили это клятвами Кальва и всех тех людей, которые в Стикластадире были противниками конунга Олава. Дал [им] Магнус обещание верности, а полный мир закрепил клятвой, что он будет им всем верен и предан, если получит в Нореге власть и имя конунга. Он должен был стать приемным сыном Кальва Арнасона, а Кальв должен был выполнять всё то, что, по мнению Магнуса, могло сделать его государство более могущественным и независимым, чем раньше⁴⁰.

(Перевод Т.Н. Джаксон по IF. XXVII. 414-415)

«ПРЯДЬ ОБ ЭЙМУНДЕ»

  »Прядь об Эймунде», чаще называемая «Сагой об Эймунде», сохранилась в составе «Саги об Олаве Святом» по «Книге с Плоского Острова». Исследователи относят «Прядь» к королевским сагам.

  В тексте «Пряди» говорится, что рассказ составлен со слов участников похода Эймунда (нач. XI в.), но целый ряд признаков в тексте саги указывает на ее поздний характер. Справедливым поэтому представляется мнение Я. де Фриса, что «Прядь об Эймунде» написана в конце XIII в.

  »Прядь» уникальна тем, что все ее действие происходит в Гардарики (на Руси), а не в Скандинавии. В ней подробно описывается деятельность скандинавских наемников на Руси во времена князя Ярослава Мудрого (конунга Ярицлейва).

  »Прядь об Эймунде» неоднократно оказывалась в центре внимания исследователей в течение последних полутора столетий. Из русских работ следует в первую очередь отметить статьи А.И. Лященко, Е.А. Рыдзевской, Е.А. Мельниковой, из западных — К. Селнеса и Р. Кука, в которых «Прядь» рассматривается как источник по русской истории. Важно отметить, что филологически «Прядь» почти не изучена.

  Перевод «Пряди об Эймунде», который публикуется здесь, выполнен Е.А. Рыдзевской. Мной внесены незначительные изменения, преимущественно связанные с русской передачей древнеисландских имен собственных.

  Издание: Flateyjarbók. En Samling af norske Konge-Sagaer med indskudte mindre Fortaellinger om Begivenheder i og udenfor Norge samt Annaler / Guðbrandr Vigfússon, C. R. Unger Christiania, 1862. В. II. S. 118-104.

  Перевод: Сага об Эймунде // Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв.: Материалы и исследования. М., 1978. С. 89-104.

  Литература: Лященко 19266; Рыдзевская 1940; Рыдзевская 1945; Seines 1965; de Vries 1967. S. 304; Мельникова 1978; Cook 1986; Simek, Hermann Palsson 1987. S. 78; Джаксон 1994в. С. 87-119, 161-174; Мельникова 2008.

1

  Об Эймунде и Рагнаре

  […] Эймунд⁴¹ сказал: «Если вы хотите поступить по-моему, то я скажу вам, если хотите, что я задумал. Я слышал о смерти Вальдимара конунга с востока из Гардарики, и эти владения держат теперь трое сыновей его, славнейшие мужи. Он наделил их не совсем поровну — одному теперь досталось больше, чем тем двум. И зовется Бурицлав⁴² тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он — старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего Вартилав⁴³. Бурицлав держит Кэнугард⁴⁴, а это — лучшее княжество⁴⁵ во всем Гардарики. Ярицлейв держит Хольмгард, а третий — Палтескью⁴⁶ и всю область, что сюда принадлежит⁴⁷. Теперь у них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше отцовских, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны, отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов, а больше у тех, которые хотят держать свои владения и довольствоваться тем, чем наделил их отец. Для нас это будет хорошо — добудем и богатство, и почесть. Я на этом решу с вами». […]

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 119-120)

2

  Эймунд прибыл в Гардарики

  Эймунд и его спутники не останавливаются в пути, пока не прибыли на восток в Хольмгард к Ярицлейву конунгу. Идут они в первый раз к конунгу Ярицлейву после того, как Рагнар⁴⁸ попросил. Ярицлейв конунг был в свойстве с Олавом, конунгом свеев. Он был женат на дочери его, Ингигерд. И когда конунг узнает об их прибытии в страну, он посылает мужей к ним с поручением дать им мир⁴⁹ и позвать их к конунгу на хороший пир. Они охотно соглашаются. […] Эймунда и Рагнара очень уважал конунг, и княгиня не меньше, потому что она была как нельзя более великодушна и щедра на деньги, а Ярицлейв конунг не слыл щедрым, но был хорошим правителем и властным⁵⁰.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 120-121)

3

  Договор Эймунда с Ярицлейвом конунгом

  Спрашивает конунг, куда они думают держать путь, и они говорят так: «Мы узнали, господин, что у вас могут уменьшиться владения из-за ваших братьев, а мы позорно изгнаны из [нашей] страны и пришли сюда на восток в Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые, что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого княжества и пойти к вам на службу⁵¹, и получать от вас золото, и серебро, и хорошую одежду. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя». Ярицлейв конунг отвечает: «Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны, — мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу». Эймунд отвечает: «Прежде всего ты должен дать нам дом и всей нашей дружине и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны». «На это условие я согласен», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем ее и чтобы она была впереди в твоем войске и княжестве. С этим ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра, а каждому рулевому на корабле — еще, кроме того, половину эйрира». Конунг отвечает: «Этого мы не можем». Эймунд сказал: «Можете, господин, потому что мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а не наши воины. И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше». И тогда соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять двенадцать месяцев⁵².

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 121)

4

  Эймунд победил в Гардарики

  Эймунд и его товарищи вытаскивают тогда свои корабли на сушу и хорошо устраивают их. А Ярицлейв конунг велел выстроить им каменный дом⁵³ и хорошо убрать драгоценной тканью. И было им дано все, что надо, из самых лучших припасов. Были они тогда каждый день в великой радости и веселы с конунгом и княгиней. После того как они там пробыли недолго в доброй чести, пришли письма от Бурицлава конунга к Ярицлейву конунгу, и говорится в них, что он просит несколько волостей и торговых городов у конунга, которые ближе всего к его княжеству, и говорил он, что они ему пригодятся для поборов. Ярицлейв конунг сказал тогда Эймунду конунгу, чего просит у него брат. Он отвечает: «Немного могу я сказать на это, но у вас есть право на нашу помощь, если вы хотите за это взяться. Но надо уступить твоему брату, если он поступает по-хорошему. Но если, как я подозреваю, он попросит больше, то, когда это ему уступят, тебе придется выбирать — хочешь ли отказаться от своего княжества или нет, и держать его мужественно и чтобы между вами, братьями, была борьба до конца, если ты увидишь, что можешь держаться. Всегда уступать ему все, чего он просит, не так опасно, но многим может показаться малодушным и недостойным конунга, если ты будешь так поступать. Не знаю также, зачем ты держишь здесь иноземное войско, если ты не полагаешься на нас. Теперь ты должен сам выбирать». Ярицлейв конунг говорит, что ему не хочется уступать свое княжество безо всякой попытки [борьбы]. Тогда сказал Эймунд: «Скажи послам твоего брата, что ты будешь защищать свои владения. Не давай им только долгого срока, чтобы собрать войско против тебя, потому-то мудрые сказали, что лучше воевать на своей земле, чем на чужой». Поехали послы обратно и сказали своему конунгу, как все было и что Ярицлейв конунг не хочет отдавать своему брату нисколько от своих владений и готов воевать, если он нападет на них. Конунг сказал: «Он, верно, надеется на помощь и защиту, если думает бороться с нами. Или к нему пришли какие-нибудь иноземцы и посоветовали ему держать крепко свое княжество?» Послы сказали, что слышали, что там норманнский конунг и шестьсот норманнов. Бурицлав конунг сказал: «Они, верно, и посоветовали ему так». Он стал тогда собирать к себе войско.

  Ярицлейв конунг послал боевую стрелу⁵⁴ по всему своему княжеству, и созывают конунги всю рать. Дело пошло так, как думал Эймунд, — Бурицлав выступил из своих владений против своего брата, и сошлись они там, где большой лес у реки, и поставили шатры, так что река была посередине; разница по силам была между ними невелика. У Эймунда и всех норманнов были свои шатры; четыре ночи они сидели спокойно — ни те, ни другие не готовились к бою. Тогда сказал Рагнар: «Чего мы ждем и что это значит, что мы сидим спокойно?» Эймунд конунг отвечает: «Нашему конунгу рать наших недругов кажется слишком мала; его замыслы мало чего стоят». После этого идут они к Ярицлейву конунгу и спрашивают, не собирается ли он начать бой. Конунг отвечает: «Мне кажется, войско у нас подобрано хорошее и большая сила и защита». Эймунд конунг отвечает: «А мне кажется иначе, господин: когда мы пришли сюда, мне сначала казалось, что мало воинов в каждом шатре и стан только для виду устроен большой, а теперь уже не то — им приходится ставить еще шатры или жить снаружи, а у вас много войска разошлось домой по волостям, и ненадежно оно, господин». Конунг спросил: «Что же теперь делать?» Эймунд отвечает: «Теперь все гораздо хуже, чем раньше было; сидя здесь, мы упустили победу из рук, но мы, норманны, дело делали: мы отвели вверх по реке все наши корабли с боевым снаряжением. Мы пойдем отсюда с нашей дружиной и зайдем им в тыл, а шатры пусть стоят пустыми, вы же с вашей дружиной как можно скорее готовьтесь к бою». Так и было сделано; затрубили к бою, подняли знамена, и обе стороны стали готовиться к битве. Полки сошлись, и начался самый жестокий бой, и вскоре пало много людей. Эймунд и Рагнар предприняли сильный натиск на Бурицлава и напали на него в открытый щит. Был тогда жесточайший бой, и много людей погибло, и после этого был прорван строй Бурицлава, и люди его побежали. А Эймунд конунг прошел сквозь его рать и убил так много людей, что было бы долго писать все их имена. И бросилось войско бежать, так что не было сопротивления, и те, кто спаслись, бежали в леса и так остались в живых⁵⁵. Говорили, что Бурицлав погиб в том бою. Взял Ярицлейв конунг тогда большую добычу после этой битвы. Большинство приписывает победу Эймунду и норманнам. Получили они за это большую честь, и все было по договору, потому что господь Бог, Иисус Христос, был в этом справедлив, как и во всем другом. Отправились они домой в свое княжество, и достались Ярицлейву конунгу и его владения, и боевая добыча, которую он взял в этом бою.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 121-123)

5

  Совет Эймунда

  После этого летом и зимой было мирно, и ничего не случилось, и правил Ярицлейв обоими княжествами по советам и разуму Эймунда конунга. Норманны были в большой чести и уважении, и были конунгу защитой в том, что касалось советов и боевой добычи. Но не стало жалованья от конунга, и думает он, что ему теперь дружина не так нужна, раз тот конунг пал и во всей его земле казалось мирно. И когда настал срок уплаты жалованья, пошел Эймунд конунг к Ярицлейву конунгу и сказал так: «Вот мы пробыли некоторое время в вашем княжестве, господин, а теперь выбирайте — оставаться ли нашему договору, или ты хочешь, чтобы наше с тобой товарищество кончилось и мы стали искать другого вождя, потому что деньги выплачивались плохо». Конунг отвечает: «Я думаю, что ваша помощь теперь не так нужна, как раньше, а для нас — большое разорение давать вам такое большое жалованье, какое вы назначили». «Так оно и есть, господин, — говорит Эймунд, — потому что теперь надо будет платить эйрир золота каждому мужу и половину марки золота каждому рулевому на корабле». Конунг сказал: «По мне лучше тогда порвать наш договор». «Это в твоей власти, — говорит Эймунд конунг, — но знаете ли вы наверное, что Бурицлав умер?» «Думаю, что это правда», — говорит конунг. Эймунд спросил: «Его, верно, похоронили с пышностью, но где его могила?» Конунг отвечал: «Этого мы наверное не знаем». Эймунд сказал: «Подобает, господин, вашему высокому достоинству знать о вашем брате, таком же знатном, как вы, — где он положен. Но я подозреваю, что ваши воины неверно сказали, и нет еще верных вестей об этом деле». Конунг сказал: «Что же такое вы знаете, что было бы вернее и чему мы могли бы больше поверить?» Эймунд отвечает: «Мне говорили, что Бурицлав конунг жил в Бьярмаланде⁵⁶ зимой, и узнали мы наверное, что он собирает против тебя великое множество людей, и это вернее». Конунг сказал: «Когда же он придет в наше княжество?» Эймунд отвечает: «Мне говорили, что он придет сюда через три недели». Тогда Ярицлейв конунг не захотел лишаться их помощи. Заключают они договор еще на двенадцать месяцев. И спросил конунг: «Что же теперь делать — собирать ли нам войско и бороться с ними?» Эймунд отвечает: «Это мой совет, если вы хотите держать Гардарики против Бурицлава конунга». Ярицлейв спросил: «Сюда ли собирать войско, или против них?» Эймунд отвечает: «Сюда надо собрать все, что только может войти в город, а когда рать соберется, мы еще будем решать, что лучше всего сделать».

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 123-124)

6

  Бой между братьями

  Сразу же после этого Ярицлейв послал зов на войну по всей своей земле, и приходит к нему большая рать бондов. После этого Эймунд конунг посылает своих людей в лес и велит рубить деревья, и везти в город, и поставить по стенам его. Он велел повернуть ветви каждого дерева от города так, чтобы нельзя было стрелять вверх в город. Еще велел он выкопать большой ров возле города и ввести в него воду, а после того — наложить сверху деревья и устроить так, чтобы не было видно и будто земля цела. А когда эта работа была кончена, узнали они о Бурицлаве конунге, что он пришел в Гардарики и направляется туда, к городу, где стояли конунги. Эймунд конунг и его товарищи также сильно укрепили двое городских ворот и собирались там защищать [город], а также и уйти, если бы пришлось. И вечером, когда наутро ждали рать [Бурицлава], велел Эймунд конунг женщинам выйти на городские стены со всеми своими драгоценностями и насадить на шесты толстые золотые кольца, чтобы их как нельзя лучше было видно. «Думаю я, — говорит он, — что бьярмы жадны до драгоценностей и поедут быстро и смело к городу, когда солнце будет светить на золото и на парчу, тканую золотом». Сделали так, как он велел. Бурицлав выступил из лесу со своей ратью и подошел к городу, и видят они всю красоту в нем, и думают, что хорошо, что не шло перед ними никаких слухов. Подъезжают они быстро и храбро и не замечают [рва]. Много людей упало в ров и погибло там. А Бурицлав конунг был дальше в войске, и увидел он тогда эту беду. Он сказал так: «Может быть, нам здесь так же трудно нападать, как мы и думали; это норманны такие ловкие и находчивые». Стал он думать — где лучше нападать, и уже исчезла вся красота, что была показана. Увидел он тогда, что все городские ворота заперты, кроме двух, но и в них войти нелегко, потому что они хорошо укреплены и там много людей. Сразу же раздался боевой клич, и городские люди были готовы к бою. Каждый из конунгов, Ярицлейв и Эймунд, был у своих городских ворот.

  Начался жестокий бой, и с обеих сторон пало много народу. Там, где стоял Ярицлейв конунг, был такой сильный натиск, что [враги] вошли в те ворота, которые он защищал, и конунг был тяжело ранен в ногу⁵⁷. Много там погибло людей раньше, чем были захвачены городские ворота. Тогда сказал Эймунд конунг: «Плохо наше дело, раз конунг наш ранен. Они убили у нас много людей и вошли в город. Делай теперь, как хочешь, Рагнар, — сказал он, — защищай эти ворота или иди вместе с нашим конунгом и помоги ему». Рагнар отвечает: «Я останусь здесь, а ты иди к конунгу, потому что там нужен совет». Пошел Эймунд тогда с большим отрядом и увидел, что бьярмы уже вошли в город. Он сразу же сильно ударил на них, и им пришлось плохо. Убили они тут много людей у Бурицлава конунга. Эймунд храбро бросается на них и ободряет своих людей, и никогда еще такой жестокий бой не длился так долго. И побежали из города все бьярмы, которые еще уцелели, и бежит теперь Бурицлав конунг с большой потерей людей. А Эймунд и его люди гнались за беглецами до леса и убили знаменщика конунга, и снова был слух, что конунг пал, и можно теперь было хвалиться великой победой. Эймунд конунг очень прославился в этом бою, и стало теперь мирно. Были они в великой чести у конунга, и ценил их всякий в той стране, но жалование шло плохо, и трудно было его получить, так как оно не уплачивалось по договору.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 124-126)

7

  Об Эймунде

  Случилось однажды, что Эймунд конунг говорит конунгу, что он должен выплатить им жалование, как подобает великому конунгу. Говорит он также, что думает, что они добыли ему в руки больше денег, чем он им должен был жалованья. «И мы говорим, что это у вас неправильно, и не нужна вам теперь наша помощь и поддержка». Конунг сказал: «Может быть, теперь будет хорошо, даже если вы не будете нам помогать; все-таки вы нам очень помогли. Мне говорили, что ваша помощь нужна во всех делах». Эймунд отвечает: «Что же это значит, господин, что вы хотите один судить обо всем? Мне кажется, многие мои люди немало потеряли, иные — ноги или руки, или какие-нибудь члены, или у них попорчено боевое оружие; многое мы потратили, но ты можешь нам это возместить: ты выбирай — или да, или нет». Конунг сказал: «Не хочу я выбирать, чтобы вы ушли, но не дадим мы вам такого же большого жалованья, раз мы не ждем войны». Эймунд отвечает: «Нам денег надо, и не хотят мои люди трудиться за одну только пищу. Лучше мы уйдем во владения других конунгов и будем там искать себе чести. Похоже на то, что не будет теперь войны в этой стране, но знаешь ли ты наверное, что конунг убит?» «Думаю, что это правда, — говорит конунг, — потому что его знамя у нас». Эймунд спрашивает: «Знаешь ли ты его могилу?» «Нет», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Неразумно не знать этого». Конунг отвечает: «Или ты это знаешь вернее, чем другие люди, у которых есть об этом верные вести?» Эймунд отвечает: «Не так жаль ему было оставить знамя, как жизнь, и думаю я, что он опасен и был в Тюркланде зимой, и намерен еще идти войной на вас, и у него с собой войско, которое не станет бежать, и это — тюрки и блокумен⁵⁸, и многие другие злые народы. И слышал я, что похоже на то, что он отступится от христианства, и собирается он поделить страну между этими злыми народами, если ему удастся отнять у вас Гардарики. А если будет так, как он задумал, то, скорее всего, можно ждать, что он с позором выгонит из страны всех ваших родичей». Конунг спрашивает: «Скоро ли он придет сюда с этой злой ратью?» Эймунд отвечает: «Через полмесяца». «Что же теперь делать? — сказал конунг. — Мы ведь теперь не можем обойтись без вашего разумения». Рагнар сказал, что он хотел бы, чтобы они уехали, а конунгу предложил решать самому. Эймунд сказал: «Худая нам будет слава, если мы расстанемся с конунгом, [когда он] в такой опасности, потому что у него был мир, когда мы пришли к нему. Не хочу я теперь так расставаться с ним, чтобы он остался, когда у него немирно; лучше мы договоримся с ним на эти двенадцать месяцев, и пусть он выплатит нам наше жалованье, как у нас было условлено. Теперь надо подумать и решить — собирать ли войско, или вы хотите, господин, чтобы мы, норманны, одни защищали страну, а ты будешь сидеть спокойно, пока мы будем иметь дело с ними, и обратишься к своему войску, когда мы ослабеем?» «Так и я хочу», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Не спеши с этим, господин. Можно еще сделать по-иному и держать войско вместе; по-моему, это нам больше подобает, и мы, норманны, не побежим первыми, но знаю я, что многие на это готовы из тех, кто побывал перед остриями копий. Не знаю, каковы окажутся на деле те, которые теперь больше всего к этому побуждают. Но как же быть, господин, если мы доберемся до конунга, — убить его или нет? Ведь никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Конунг отвечает: «Не стану я ни побуждать людей к бою с Бурицлавом конунгом, ни винить, если он будет убит». Разошлись они все по своим домам, и не собирали войска, и не готовили снаряжения. И всем людям казалось странным, что меньше всего готовятся, когда надвигается такая опасность. А немного спустя узнают они о Бурицлаве, что он пришел в Гардарики с большой ратью и многими злыми народами. Эймунд делал вид, будто не знает, как обстоит дело, и не узнавал. Многие говорили, что он не решится бороться с Бурицлавом.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 126-127)

8

  Эймунд убил Бурицлава конунга

  Однажды рано утром Эймунд позвал к себе Рагнара, родича своего, десять других мужей, велел оседлать коней, и выехали они из города двенадцать вместе, и больше ничего с ними не было. Все другие остались. Бьёрн звался исландец, который поехал с ними, и Гарда-Кетиль, и муж, который звался Аскель, и двое Тордов⁵⁹. Эймунд и его товарищи взяли с собой еще одного коня и на нем везли свое боевое снаряжение и припасы. Выехали они, снарядившись, как купцы, и не знали люди, что значит эта поездка и какую они задумали хитрость. Они въехали в лес и ехали весь тот день, пока не стала близка ночь. Тогда они выехали из лесу и подъехали к большому дубу; кругом было прекрасное поле и широкое открытое место. Тогда сказал Эймунд конунг: «Здесь мы остановимся. Я узнал, что здесь будет ночлег у Бурицлава конунга и будут поставлены на ночь шатры». Они обошли вокруг дерева и пошли по просеке и обдумывали — где лучшее место для шатра. Тогда сказал Эймунд конунг: «Здесь Бурицлав конунг поставит свой стан. Мне говорили, что он всегда становится поближе к лесу, когда можно, чтобы там скрыться, если понадобится». Эймунд конунг взял веревку или канат и велел им выйти на просеку возле того дерева, и сказал, чтобы кто-нибудь влез на ветки и прикрепил к ним веревку, и так было сделано. После этого они нагнули дерево так, что ветви опустились до земли, и так согнули дерево до самого корня. Тогда сказал Эймунд конунг: «Теперь, по-моему, хорошо, и нам это будет очень кстати». После того они натянули веревку и закрепили концы. А когда эта работа была кончена, была уже середина вечера. Тут слышат они, что идет войско конунга, и уходят в лес к своим коням. Видят они большое войско и прекрасную повозку; за нею идет много людей, а впереди несут знамя. Они повернули к лесу и [пошли] по просеке туда, где было лучшее место для шатра, как догадался Эймунд конунг. Там они ставят шатер, и вся рать также, возле леса. Уже совсем стемнело. Шатер у конунга был роскошный и хорошо устроен: было в нем четыре части и высокий шест сверху, а на нем — золотой шар с флюгером. Они видели из лесу все, что делалось в стане, и держались тихо. Когда стемнело, в шатрах зажглись огни, и они поняли, что там теперь готовят пищу. [Переодетый нищим Эймунд бродит среди шатров.]

  [При помощи согнутого дерева Эймунд и его люди срывают шатер конунга Бурицлава.] Эймунд конунг хорошо заметил вечером, где лежит в шатре конунг, идет он фазу туда и сразу же убивает конунга и многих других⁶⁰. Он взял с собой голову Бурицлава конунга. Бежит он в лес и его мужи, и их не нашли. Стало страшно тем, кто остался из мужей Бурицлава конунга при этом великом событии, а Эймунд конунг и его товарищи уехали, и вернулись они домой рано утром⁶¹. И идет Эймунд к Ярицлейву конунгу и рассказывает ему всю правду о гибели Бурицлава. «Теперь посмотрите на голову, господин, — узнаете ли ее?» Конунг краснеет, увидя голову. Эймунд сказал: «Это мы, норманны, сделали это смелое дело, господин; позаботьтесь теперь о том, чтобы тело вашего брата было хорошо, с почетом, похоронено». Ярицлейв конунг отвечает: «Вы поспешно решили и сделали это дело, близкое нам: вы должны позаботиться о его погребении. А что будут делать те, кто шли с ним?» Эймунд отвечает: «Думаю, что они соберут тинг и будут подозревать друг друга в этом деле, потому что они не видели нас, и разойдутся они в несогласии, и ни один не станет верить другому и не пойдет с ним вместе, и думаю я, что не многие из этих людей станут обряжать своего конунга».

  Выехали норманны из города и ехали тем же путем по лесу, пока не прибыли к стану. И было так, как думал Эймунд конунг, — все войско Бурицлава конунга ушло и разошлось в несогласии. И едет Эймунд конунг на просеку, а там лежало тело конунга, и никого возле него не было. Они обрядили его, и приложили голову к телу, и повезли домой. О погребении его знали многие. Весь народ в стране пошел под руку Ярицлейва конунга и поклялся клятвами, и стал он конунгом над тем княжеством, которое они раньше держали вдвоем.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 127-130)

9

  Эймунд конунг ушел от Ярицлейва к его брату

  Прошли лето и зима, ничего не случилось, и опять не выплачивалось жалованье. Некоторые открыто говорили конунгу, что много можно вспомнить о братоубийстве, и говорили, что норманны теперь кажутся выше конунга. И настал день, когда должно было выплатить жалованье, и идут они в дом конунга. Он хорошо приветствует их и спрашивает, чего они хотят так рано утром. Эймунд конунг отвечает: «Может быть, вам, господин, больше не нужна наша помощь, уплатите теперь сполна то жалованье, которое нам полагается». Конунг сказал: «Многое сделалось от того, что вы сюда пришли». «Это правда, господин, — говорит Эймунд, — потому что ты давно был бы изгнан и лишился власти, если бы не воспользовался нами. А что до гибели брата твоего, то дело обстоит теперь так же, как тогда, когда ты согласился на это». Конунг сказал: «На чем же вы теперь порешите?» Эймунд отвечает: «На том, чего тебе менее всего хочется». «Этого я не знаю», — говорит конунг. Эймунд отвечает: «А я знаю наверное — менее всего тебе хочется, чтобы мы ушли к Вартилаву конунгу, брату твоему, но мы все же поедем туда и сделаем для него все, что можем, а теперь будь здоров, господин». Они быстро уходят к своим кораблям, которые были уже совсем готовы. Ярицлейв конунг сказал: «Быстро они ушли и не по нашей воле». Княгиня⁶² отвечает: «Если вы с Эймундом конунгом будете делить все дела, то это пойдет к тому, что вам с ним будет тяжело». Конунг сказал: «Хорошее было бы дело, если бы их убрать». Княгиня отвечает: «До того еще будет вам от них какое-нибудь бесчестие»⁶³.

  После того отправилась она к кораблям, и ярл Рёгнвальд Ульвссон с несколькими мужами, туда, где стояли у берега Эймунд и его товарищи, и было им сказано, что она хочет повидать Эймунда конунга. Он сказал: «Не будем ей верить, потому что она умнее конунга, но не хочу я ей отказывать в разговоре». «Тогда я пойду с тобой», — сказал Рагнар. «Нет, — сказал Эймунд, — это не военный поход и не пришла неравная нам сила». На Эймунде был плащ с ремешком, а в руках — меч. Они сели на холме, а внизу была глина. Княгиня и Рёгнвальд сели близко к нему, почти на его одежду. Княгиня сказала: «Нехорошо, что вы с конунгом так расстаетесь. Я бы очень хотела сделать что-нибудь для того, чтобы между вами было лучше, а не хуже». Ни у того, ни у другого из них руки не оставались в покое. Он расстегнул ремешок плаща, а она сняла с себя перчатку и взмахнула ею над головой. Он видит тогда, что тут дело не без обмана и что она поставила людей, чтобы убить его по знаку, когда она взмахнет перчаткой. И сразу же выбегают люди [из засады]. Эймунд увидал их раньше, чем они добежали до него, быстро вскакивает, и раньше, чем они опомнились, остался [только] плащ, а [сам] он им не достался. Рагнар увидел это и прибежал с корабля на берег, и так один за другим, и хотели они убить людей княгини. Но Эймунд сказал, что не должно этого быть. Они столкнули их с глинистого холма и схватили. Рагнар сказал: «Теперь мы не дадим тебе решать, Эймунд, и увезем их с собой». Эймунд отвечает: «Это нам не годится, пусть они вернутся домой с миром, потому что я не хочу так порвать дружбу с княгиней».

  Поехала она домой и не радовалась затеянному ею делу. А они отплывают и не останавливаются, пока не прибыли в княжество Вартилава конунга, и идут к нему, а он принимает их хорошо и спросил — что нового. И Эймунд рассказал все, что случилось, — как началось у них с Ярицлейвом конунгом и как они расстались. «Что же вы теперь думаете делать?» — говорит конунг. Эймунд отвечает: «Сказал я Ярицлейву конунгу, что мы сюда, к вам, поедем, потому что я подозреваю, что он хочет уменьшить твои владения, как брат его сделал с ним, и решайте теперь сами, господин, — хотите ли вы, чтобы мы были с вами или ушли, и думаете ли вы, что вам нужна наша помощь». «Да, — говорит конунг, — хотелось бы нам вашей помощи, но чего вы хотите за это?» Эймунд отвечает: «Того же самого, что было у нас у брата твоего». Конунг сказал: «Дайте мне срок посоветоваться с моими мужами, потому что они дают деньги, хотя выплачиваю их я». Эймунд конунг соглашается на это. Вартилав конунг собирает тинг со своими мужами⁶⁴ и говорит им, какой слух прошел о Ярицлейве конунге, брате его, — что он замышляет отнять его владения, и говорит, что пришел сюда Эймунд конунг и предлагает им свою помощь и поддержку. Они очень уговаривают конунга принять их. И тут заключают они договор, и оставляет конунг для себя его советы, «потому что я не так находчив, как Ярицлейв конунг, брат мой, и все-таки между нами понадобилось посредничество. Мы будем часто беседовать с вами и платить вам все по условию». И вот они в великом почете и уважении у конунга.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 130-131)

10

  Мир между братьями Ярицлейвом и Вартилавом

  Случилось, что пришли послы от Ярицлейва конунга просить деревень и городов, которые лежат возле его владений, у Вартилава конунга⁶⁵. Он говорит об этом Эймунду конунгу, а тот отвечает так: «Это вы должны решать, господин». Конунг сказал: «Теперь надо сделать так, как было условлено, — что вы будете давать нам советы». Эймунд отвечает: «По мне, господин, похоже на то, что надо ждать схватки с жадным волком. Будет взято еще больше, если это уступить. Пусть послы едут обратно с миром, — говорит он, — они узнают о нашем решении». «А сколько времени тебе надо, чтобы собрать войско?» «Полмесяца», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Назначь, господин, где встретиться для боя, и скажи послам, чтобы они сказали своему конунгу». И было так сделано, и поехали послы домой. С обеих сторон войско стало готовиться к бою, и сошлись они в назначенном месте на границе, поставили стан и пробыли там несколько ночей. Вартилав конунг сказал: «Что же мы будем здесь сидеть без дела? Не станем упускать победу из рук». Эймунд сказал: «Дай мне распорядиться самому, потому что отсрочка — лучше всего, когда дело плохо, и еще нет Ингигерд княгини, которая решает за них всех, хотя конунг — вождь этой рати; я буду держать стражу, господин». Конунг отвечает: «Как вы хотите». Сидят они так семь ночей с войском.

  И однажды ночью было ненастно и очень темно. Тогда Эймунд ушел от своей дружины и Рагнар. Они пошли в лес и позади стана Ярицлейва сели у дороги. Тогда сказал Эймунд конунг: «Этой дорогой поедут мужи Ярицлейва конунга, и, если я хочу скрыться, мне надо было бы уйти, но побудем сначала здесь». После того как они посидели немного, сказал Эймунд конунг: «Неразумно мы сидим». И тут же слышат они, что едут и что там женщина. Увидели они, что перед нею едет один человек, а за нею другой. Тогда сказал Эймунд конунг: «Это, верно, едет княгиня; станем по обе стороны дороги, а когда они подъедут к нам, раньте ее коня, а ты, Рагнар, схвати ее». И когда те проезжали мимо, они ничего не успели увидеть, как конь уже пал мертвым, а княгиня вовсе исчезла. Один говорит, что видел, как мелькнул человек, бежавший по дороге, и не смели они встретиться с конунгом, потому что не знали, кто это сделал — люди или тролли. Поехали они тайком домой и [больше] не показывались. Княгиня сказала побратимам: «Вы, норманны, не спешите перестать оскорблять меня». Эймунд сказал: «Мы с вами хорошо поступим, княгиня, но не знаю, придется ли тебе сразу же целовать конунга».

  Вернулись они в стан Вартилава конунга и говорят ему, что княгиня здесь. Он обрадовался, и сам стал сторожить ее. Наутро она позвала к себе Эймунда конунга, и когда он пришел к ней, сказала княгиня: «Лучше всего было бы нам помириться, и я предлагаю сделать это между вами. Хочу сначала объявить, что выше всего буду ставить Ярицлейва конунга». Эймунд конунг отвечает: «Это во власти конунга». Княгиня отвечает: «Но твои советы ведь больше всего значат». После этого идет Эймунд к Варти-лаву конунгу и спрашивает его, хочет ли он, чтобы княгиня устроила мир между ними. Конунг отвечает: «Не скажу, чтобы это можно было посоветовать, — ведь она уже хотела уменьшить нашу долю». Эймунд сказал: «Ты будешь доволен тем, что у тебя было до сих пор?» «Да», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Не скажу, чтобы это было [правильное] решение, — чтобы твоя доля не увеличилась, потому что ты должен получить наследство после брата твоего наравне с ним». Конунг отвечает: «Тебе больше хочется, чтобы я выбрал ее решение, — пусть так и будет». Эймунд конунг говорит княгине, что есть согласие на то, чтобы она устроила мир между конунгами. «Это, верно, твой совет, — говорит она, — и ты увидишь, в чем меньше зла и какому быть решению». Эймунд конунг сказал: «Я не мешал тому, чтобы вам была оказана честь».

  Затрубили тогда, сзывая на собрание, и было сказано, что Ингигерд княгиня хочет говорить с конунгами и их дружинниками. И когда собрались, увидели все, что Ингигерд княгиня — в дружине Эймунда конунга и норманнов. Было объявлено от имени Вартилава конунга, что княгиня будет устраивать мир. Она сказала Ярицлейву конунгу, что он будет держать лучшую часть Гардарики — это Хольмгард, а Вартилав — Кэнугард, другое лучшее княжество⁶⁶ с данями и поборами⁶⁷; это — наполовину больше, чем у него было до сих пор. А Палтескью и область, которая сюда принадлежит, получит Эймунд конунг и будет над нею конунгом⁶⁸, и получит все земские поборы целиком, которые сюда принадлежат, «потому что мы не хотим, чтобы он ушел из Гардарики». Если Эймунд конунг оставит после себя наследников, то будут они после него в том княжестве. Если же он не оставит после себя сына, то [оно] вернется к тем братьям. Эймунд конунг будет также держать у них оборону страны и во всем Гардарики⁶⁹, а они должны помогать ему военной силой и поддерживать его. Ярицлейв конунг будет над Гардарики⁷⁰. Рёгнвальд ярл будет держать Альдейгьюборг так, как держал до сих пор⁷¹.

  На такой договор и раздел княжеств согласился весь народ в стране и подтвердил его⁷². Эймунд конунг и Ингигерд должны были решать все трудные дела⁷³. И все поехали домой по своим княжествам. Вартилав конунг прожил не дольше трех зим, заболел и умер⁷⁴; это был конунг, которого любили как нельзя больше. После него принял власть Ярицлейв и правил с тех пор один обоими княжествами⁷⁵. А Эймунд конунг правил своими и не дожил до старости. Он умер без наследников и умер от болезни, и это была большая потеря для всего народа в стране, потому что не бывало в Гардарики иноземца более мудрого, чем Эймунд конунг, и пока он держал оборону страны у Ярицлейва конунга, не было нападений на Гардарики. Когда Эймунд конунг заболел, он отдал свое княжество Рагнару, побратиму своему, потому что ему больше всего хотелось, чтобы он им пользовался. Это было по разрешению Ярицлейва конунга и Ингигерд. Рёгнвальд Ульвссон был ярлом над Альдейгьюборгом; они с Ингигерд княгиней были детьми сестер. Он был великий вождь и обязан данью Ярицлейву конунгу, и дожил до старости. И когда Олав Святой Харальдссон был в Гардарики, был он у Рёгнвальда Ульвссона и между ними была самая большая дружба, потому что все знатные и славные люди очень ценили Олава конунга, когда он был там, но всех больше Рёгнвальд ярл и Ингигерд княгиня, потому что они любили друг друга тайной любовью⁷⁶.

(Перевод Е.А. Рыдзевской по Flat. II. 132-134)

 

  

 

---

 

КОММЕНТАРИИ

¹ Оттар Черный — исландский скальд XI в. Песнь "Выкуп головы" была сочинена им ок. 1023 г. Упоминание Эйсюслы содержится в ее 6-й строфе (Skj. А, I, 291).

² По хронологии саги получается, что речь идет о 1008 г.

³ Сигват Тордарсон — исландский скальд первой половины XI в. (годы его жизни: примерно 995-1045) — был сначала скальдом норвежского конунга Олава Харальдссона, а затем его сына Магнуса Доброго. Стихотворное наследие Сигвата велико. "Викингские висы", рассказывающие о юношеских годах Олава, датируются 1014-1015 гг.; 2-я строфа этих вис (Skj. А, I, 223) сообщает о битве конунга Олава на Эйсюсле.

⁴ Сам факт нападения скандинавских дружин на о. Сааремаа в начале XI в. не вызывает сомнения; более того (поскольку речь об этом идет в скальдических стихах, источнике, более достоверном, нежели саги, и максимально приближенном по времени к описываемым событиям), вполне вероятным представляется и участие Олава Харальдссона в этих военных действиях. Тем не менее, рассказанная источниками история военных подвигов юного (от 12 до 19 лет) Олава Харальдссона, несомненно, грешит преувеличениями.

⁵ Ярл Свейн — сын ярла Хакона Могучего, правитель Норвегии (с 1000 г. — вместе со своим братом, ярлом Эйриком, с 1014 г. — с сыном Эйрика, ярлом Хаконом). В 1015 г. ярл Свейн проиграл битву Олаву Харальдссону и покинул Норвегию.

⁶ По ÓlHLeg, поход ярла Свейна направлен "в Аустрвеги", по Fask — "в Аустррики"; оба источника уточняют, что осенью Свейн был на востоке "в Кирьялаланде". Присутствие скандинавов на территории расселения древних карел достоверно зафиксировано археологическими памятниками Северо-Западного Приладожья конца I — начала II тысячелетия н.э. Снорри исключил Кирьялаланд из маршрута Свейна либо из желания "скорее переправить" Свейна на Русь, либо основываясь на своем представлении о неразделенности Кирьялаланда и Гардарики. Объективной основой для этого последнего могло послужить включение земель корелы (наряду с землями других племен Восточной Прибалтики) в состав государственной территории Руси, которое исследователи уверенно относят ко времени не позднее начала XI в. Подробнее см.: Джаксон, Спиридонов 1990. С. 103-105.

⁷ Прозвище "Гардский" (gerzkr), образованное от наименования Руси Garðar, носят в сагах купцы, плавающие на Русь.

⁸ Использование Снорри топонимов Гарды и Аустрвег вместо регулярно им используемого Гардарики указывает на заимствование им этого фрагмента из какого-то более раннего источника.

⁹ Драгоценные ткани. — Одной из целей торговых поездок скандинавов на Русь можно считать приобретение для конунгов и знати тканей византийского производства (Свердлов 1974. С. 60; ср.: VHI.3.1), поступление которых из Византии на Русь и далее в Скандинавию фиксируется археологически. Кроме византийских тканей, на Русь поступали восточные ткани, привозимые купцами с юга и юго-востока из Булгара. Их находки также отмечены на Скандинавском полуострове. Подробнее см.: Джаксон 19886.

¹⁰ Дорогие меха. — Весьма характерным предметом новгородского экспорта были меха. Как показывает анализ письменных памятников IX—XIII вв., русские меха были хорошо известны в Византии, Германии, Франции, Англии, а также в Хорезме (Новосельцев, Пашуто 1967. С. 84, 92, 93, 97, 105; Матузова 1979. С. 48). Свидетельством масштабности меховой торговли Древней Руси может служить наличие в ряде европейских языков заимствованного из древнерусского языка слова "соболь" (Мельникова 1984а. С. 72).

¹¹ Роскошная столовая утварь. — Это могла быть ближневосточная керамика иранского производства из центров Рея, Кашана и др. (о ее находках в Новгороде см.: Медведев 1963. С. 271, 273), равно как и местная новгородская посуда, восточные изделия из металла (Даркевич 1976. С. 158) или произведения византийского художественного ремесла.

¹² Речь во фрагменте идет о тинге в Уппсале, который, по мнению исследователей, состоялся 15 февраля 1018 г. Торгнир, сын Торгнира, сына Торгнира, — лёгман (законоговоритель) в Тиундаланде.

¹³ Из сообщений "Саги об Олаве" и "Жития Святого Ансгария" следует, что примерно в одно и то же время (50-е гг. IX в.) конунги различных шведских династий (Эйрик — конунг Уппсалы, Олав — Бирки) покорили куршей. "Покорение", естественно, нельзя рассматривать как включение этих земель в состав древнешведского государства, ибо его и не существовало как такового в середине IX в. (см.: Sawer 1991). "Видимо, зависимость куршей от шведов выражалась лишь в периодической уплате дани (кто знает, может быть, это случилось всего один раз)" (Ловмяньский 1985. С. 118).

¹⁴ При рассмотрении этого сообщения вне общего контекста саг можно прийти к выводу, что восточноприбалтийские земли были захвачены шведами в середине IX в., и вплоть до конца X в. финны, карелы, эсты и курши были данниками шведских конунгов. Совокупный анализ источников такое заключение опровергает.

¹⁵ Имеется в виду Олав Шётконунг.

¹⁶ Лёгман Торгнир обвиняет Олава Шётконунга в том, что ко времени его правления, т.е. к началу XI в., походы шведских конунгов в Восточную Прибалтику прекратились. Это было вызвано глубокими внутренними изменениями в скандинавском обществе конца X — начала XI в., с одной стороны, и тем, что к этому времени население Восточной Прибалтики стало данниками древнерусских князей, — с другой. Подробнее см.: Ловмяньский 1985. С. 113-118; Джаксон 1981. С. 32-35; Петрухин 1985. С. 264-266.

¹⁷ Олав Толстый — норвежский конунг Олав Харальдссон.

¹⁸ Ингигерд — дочь Олава Шётконунга, впоследствии жена князя Ярослава Мудрого.

¹⁹ Период с 1018 г. по середину 1020-х гг. отмечен усилением русско-шведских (равно как и русско-датских) связей, вызванным желанием Ярослава создать антипольскую коалицию в процессе борьбы за киевский стол. Именно как следствие этой политики и стоит рассматривать сватовство Ярослава к дочери Олава Шётконунга и последующую женитьбу на ней (см.: Назаренко 1984; Назаренко 1991; Мельникова 1988. С. 47).

²⁰ Обсуждая возможность передачи Ладоги скандинавкой — женой русского князя — своему родичу (о чем речь идет ниже в саге), исследователи, как правило, не останавливались специально на вопросе о возможности владения ею землей на Руси. Ссылаясь на вывод Н.Л. Пушкаревой (1989. С. 104-139), что женщина на Руси получила право владеть и распоряжаться недвижимостью, в том числе и землей, приблизительно с конца XII в., Г. В. Глазырина (1994. С. 240-244) заключила, что рассказ саги о свадебном даре конунга Ярицлейва "вряд ли является достоверным, поскольку противоречит данным об имущественно-правовом состоянии общества Скандинавии и Руси в начале XI в.". Это мнение, однако, исследователями принято не было (Кирпичников, Сарабьянов 1996. С. 94-95; Казанский 2002а). Внимания заслуживает источник, до недавнего времени (Джаксон 2002; Казанский 20026) не привлекавшийся в данной связи исследователями, а именно скальдическая строфа, принадлежащая конунгу Олаву Харальдссону, в которой содержится указание на то, что на Руси Ингигерд владела землей.

²¹ Ингигерд иногда ошибочно отождествляют с Анной (согласно поздней новгородской традиции, так звалась жена Ярослава и мать Владимира). Общепризнанно, однако, что Ингигерд получила на Руси имя Ирина. Это последнее имя мы встречаем в "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона (1040-е гг.). Известие о смерти жены князя Ярослава содержится в ПВЛ под 6558 (1050) г. (ПСРЛ. Т. I. Стб. 155; Т. II. Стб. 143). Подробнее см.: Джаксон 1994в. С. 156-161.

²² Брак был заключен в 1019 г. (см.: Джаксон 1994в. С. 156).

²³ Вальдамар и Виссивальд, сыновья Ярицлейва, могут быть отождествлены с сыновьями Ярослава Мудрого — Владимиром (1020-1052 гг., князь новгородский 1036-1052 гг.) и Всеволодом (1030-1093 гг., великий князь киевский в 1077, 1078-1093 гг.).

²⁴ Хольти Смелый.

²⁵ Передача Ладоги знатному скандинаву в начале XI в. не фиксируется никакими другими источниками, кроме "Саги об Олаве Святом" Снорри Стурлусона (во всех ее вариантах) и "Пряди об Эймунде". Тем не менее, большинство исследователей признает достоверность присутствия в Ладоге в означенное время скандинавского правителя. Подробнее см.: Джаксон 1994в. С. 159-160.

²⁶ Есть все основания полагать, что главной целью поездок скандинавов в Бъярмаланд было приобретение пушных богатств. Скорее всего, именно пушные богатства послужили основой для создания мифа о сказочном богатстве Бъярмаланда. Неслучайно и Снорри называет основным предметом бьярмийской торговли, ради которого была предпринята торговая поездка по инициативе норвежского конунга, беличий, бобровый и соболий мех.

²⁷ Йомали (Jómali). — В прибалтийско-финских языках Jumala выступает наименованием божества, сверхъестественного существа (см.: Ross 1938. S. 170-173). Достаточно скромное капище бьярмийского божества Йомали, описанное Снорри Стурлусоном, превращается в "Саге о Боси" в посвященный Йомали большой храм, полный золота и драгоценных камней. Если в королевской саге скандинавы выкапывают из кургана столько сокровищ, сколько они могут унести "в своих одеждах", то в саге о древних временах награбленные ими золото и драгоценности приходится везти к кораблям "на многих лошадях" (Fas. В. III. S. 210, 215).

²⁸ Рассказ Снорри — единственное в королевских сагах развернутое описание плавания скандинавов в Бьярмаланд. Описание маршрута не оставляет впечатления, что Снорри точно знал, что такое Бьярмаланд и где он расположен. Единственное, что очевидно из его текста, — это то, что Бьярмачанд находится на севере, что плыть к нему надо через Финнмарк, что он лежит на берегу Гандвика, что по Бьярмаланду протекает (видимо, впадая в Гандвик) река Вина.

²⁹ Практически все древнескандинавские источники, излагающие историю жизни Олава, сообщают о его бегстве от своих политических противников в Норвегии на Русь (по хронологии Hkr и анналов, в 1029 г.). Более того, о пребывании Олава на Руси сообщают скальды, что, в силу специфики скальдического стиха, не позволяет сомневаться в достоверности по меньшей мере самого этого факта (ср.: Braun 1924. S. 183), который древнерусским источникам неизвестен.

³⁰ Астрид — сводная сестра Ингигерд; Ульвхильд — дочь Олава и Астрид.

³¹ Theodricus сообщает, что Олав прожил на Руси один год и был "с почетом и весьма любезно принят королем Ярицлавом"; жития Олава говорят, что он прожил там "долго", отмечают, что Олав был принят с почетом и что он оставил местным жителям "образец достойной жизни"; в Fask тоже говорится о "хорошем приеме", но, вслед за ÓlHÆldste, здесь речь идет только о "следующей зиме", проведенной Олавом на Руси. В OlHLeg мотив получает дальнейшее развитие: Ярослав и Ингигерд просят Олава "взять такую часть их государства, какую он хочет", и Олав принимает их предложение. Снорри, следуя за автором ÓlHLeg, все же уточняет, что Ярослав предложил Олаву взять "столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско", но автор ÓlTr вновь говорит о предложении взять "большое государство в управление". Очевидна тенденция авторов саг к преувеличению роли знатного скандинава на Руси.

³² Рассказ Снорри о том, как Бьёрн Окольничий собрался в дорогу после того, как стало известно о гибели ярла Хакона, — а это случилось осенью — интересен описанием пути (то на лошадях, то на корабле) из Норвегии на Русь и временем, на него затраченным ("зимой на йоль", т.е. к двадцатым числам декабря, Бьёрн прибыл на Русь).

³³ Вулгариа (Vúlgáríá) нередко отождествляется исследователями с Волжской Булгарией (Metzenthin 1941. S. 121). При этом не принимается в расчет то, что в 1029 г. Булгария — не "часть Гардарики (Руси)". В литературе принято сейчас мнение А. Стендер-Петерсена, что упоминание этой страны, ни в коей мере не подвластной русскому правителю, достаточно фантастично; единственное, что мог предпринять Ярослав, — позволить Олаву отправиться в Волжскую Булгарию — этот важный центр торговли с Ближним и Средним Востоком (Stender-Petersen 1953. S. 134; Birnbaum 1981. P. 135). Стереотипный рассказ Снорри о предложении, сделанном Олаву Ярицлейвом и Ингигерд, ориентирован на возвеличение знатного скандинава за пределами Скандинавии (о подобной литературной формуле см.: Джаксон 19786).

³⁴ Народ в той стране языческий. — Для авторов саг любой нехристианин, в том числе и мусульманин, был "язычником".

³⁵ Перед нами — один из рассказов о чудесах св. Олава, которые начали возникать вскоре после его смерти. Чудеса упоминаются в скальдических стихах, созданных в 103О-х-1040-х гг.; о них рассказывается в скальдической поэме Эйнара Скуласона "Солнечный луч", в "Passio Olavi", в "Древненорвежской книге проповедей", в сагах. Снорри описывает три "русских" чуда Олава: одно прижизненное и два посмертных. Исцеление Олавом мальчика в Гардарики относится к одному из немногих прижизненных чудес Олава.

³⁶ В их государстве он может иметь такую власть, которая кажется ему наиболее подобающей (harm skyldi hafa í peira ríki pat veldi, er honum pœtti sér sœmiligt). — Снорри использует стереотипную лексику.

³⁷ Рассказ об отъезде Олава выстроен с учетом сезонности передвижений: Олав пускается в путь после йоля, т.е. в конце декабря, "до самого моря по льду", как говорит Fask, а Снорри добавляет, что "конунг Ярицлейв дал им всем вьючных животных". Весной снаряжает Олав корабли и плывет в Швецию. Совершенно очевидно, что путь из Новгорода к морю шел через Ладогу. Однако Ладога (Алъдейгъюборг) чрезвычайно редко упоминается в описании подобных путешествий.

³⁸ Эйнар Брюхотряс и Кальв Арнасон — норвежские лендрманны, примкнувшие к противникам Олава Харальдссона.

³⁹ Мир (grið). — Речь идет о гарантированном безопасном проезде. От Ладоги до Новгорода вдоль Волхова располагалась цепочка укрепленных поселений. Они не только служили убежищем для населения близлежащей округи, но также выступали опорными и контрольными пунктами на водных дорогах. "Имеются основания считать, что торгово-пропускные функции Ладожской области, отчетливо выступающие во времена новгородско-ганзейской "коммерции", были унаследованы от значительно более ранней поры, возможно, с самого начала ее раннесредневекового заселения" (Кирпичников 1979. С. 96; см. также: Джаксон 1999б).

⁴⁰ В версии Снорри роль Ярослава в возведении Магнуса на трон в Норвегии не столь очевидна, как в более ранних памятниках. Ср., например, в Fask: "Тот конунг не соглашался, боясь, что они предадут его так же, как его отца".

⁴¹ Эймунд, сын Хринга, сына Дата, сына Хринга, сына Харальда Прекрасноволосого, — четвероюродный брат Олава Харальдссона.

⁴² Конунга Бурицлава традиционно отождествляют со Святополком Владимировичем (Окаянным), князем туровским, с 1015 по 1019 г. великим князем киевским, объясняя замену имени тем, что в борьбе Ярослава со Святополком значительную роль играл польский князь Болеслав I Храбрый (992-1025), его тесть, и тем, что "летопись при описании этих столкновений имя Болеслава ставит первым" и "в лагере Ярослава говорится прежде всего о борьбе с Болеславом" (Лященко 19266. С. 1072). Имя "Бурицлав" к тому же известно сагам (см. также: Cook 1986. Р. 69). Об ином толковании этого имени см. ниже.

⁴³ Вартилава традиционно отождествляют с полоцким князем Брячиславом Изяславичем (ум. в 1044 г.), племянником Ярослава Мудрого. А.И. Лященко (1926. С. 1086) объясняет превращение племянника Ярослава в его брата тем, что "русские князья разных степеней родства называли себя и официально, и в частной беседе братьями" (О термине "брат" в среде древнерусских князей см.: Колесов 1986. С. 55-57). Р. Кук небезосновательно полагает, что фигура Вартилава являет собой соединение двух образов — Брячислава, от чьего имени образовано имя "Вартилав" и чья резиденция (Палтескья — Полоцк) упоминается в тексте, и Мстислава Владимировича, князя тмутараканского, который, как и Вартилав в "Пряди", заключил с Ярославом мирный договор, а после смерти оставил свой удел Ярославу (Cook 1986. Р. 69).

⁴⁴ Кэнугард (Kœnugarðr) — древнескандинавское обозначение Киева (см.: Джаксон, Молчанов 1989; Джаксон 2001а. С. 64-68).

⁴⁵ Здесь термин riki "государство" (в русском контексте "княжество") соединен с названием города Киева. Как правило, для обозначения княжеств в памятниках древнескандинавской письменности использовались формы множественного числа от названий городов — их столиц.

⁴⁶ Палтескья (Palteskja) — древнескандинавское обозначение Полоцка (см.: Джаксон 2001а. С. 49-59).

⁴⁷ И вся область, что сюда принадлежит, — это выражение показывает, что Palteskja — обозначение города, а не области. Автор явно непоследователен: Kœnugarðr он называет княжеством, про Hólmgarðr ничего не говорит, Palteskja у него — город.

⁴⁸ Рагнар, сын Агнара, сына Рагнара Рюкиля, сына Харальда Прекрасноволосого, — троюродный дядя Эймунда Хрингссона и Олава Харальдссона.

⁴⁹ Мир — здесь: "право на проезд".

⁵⁰ Исследователи считают, что Ярослав, "осторожный и не отличавшийся щедростью", представлен сагой верно; его психологию "можно здесь уловить из сопоставления с тем, как мыслит и действует Эймунд". По мнению А.И. Лященко (1926. С. 1068), из текста видно, "что Ингигерда играла значительную роль в политической жизни княжества мужа" (ср.: Рыдзевская 1940. С. 69, 70). Возможно все же, что роль Ингигерд и Эймунда значительно преувеличена "Прядью" и тем самым искажен и облик Ярослава, дабы он мог бьггь противопоставлен скандинавам: своей жене-шведке и норвежцу Эймунду.

⁵¹ Вопрос о формах и размерах оплаты скандинавских наемников на Руси рассмотрен Е.А. Мельниковой (1978). Исследовательница показывает, что договор с норманнским отрядом заключался на срок в 12 месяцев; условия оплаты предварительно оговаривались, хотя и были вполне традиционны, а именно — по числу воинов в дружине; оплата зависела от положения воинов в дружине и от успешности службы наемников; расчет производился в денежной форме или исчислялся на деньги; годовая оплата дружинника исчислялась в эйрир (ок. 27 г) серебра.

⁵² Заключение договора сроком на год, вероятно, связано с сезонностью плаваний по Балтийскому морю.

⁵³ Известие "Пряди" о том, что Ярослав велел выстроить варягам каменный дом, неоднократно сопоставлялось исследователями с рассказом Новгородской I летописи младшего извода под 1016 г. об избиении варягов новгородцами "в Поромонth дворh" (НПЛ. С. 174). Так, Б. Клейбер (1959. С. 132-142), отказавшись от многочисленных трактовок этого выражения "как двора какого-то новгородца по имени Поромон" и от предложенного И. Микколой, а позднее им самим же и отвергнутого толкования микротопонима от древнескандинавского farmaðr "лицо, занимающееся мореплаванием и торговлей", связал его со словом "паром" и предложил реконструкцию события 1016 г. с учетом сведений "Пряди". Е.А. Мельникова (19846. С. 130) вернулась к толкованию И. Микколы (Mikkola 1907b) и заключила, что "есть все основания связать оба сообщения (летописи и "Пряди". — Т.Д.) и предполагать, что во время правления Ярослава в Новгороде существовал "двор", отведенный для жительства останавливающимся там скандинавам".

⁵⁴ Обычай пересылать по округу стрелу как знак призыва на войну — не славянский, а скандинавский (Рыдзевская 1978. С. 93, примеч. 8).

⁵⁵ По мнению Р. Кука, требования литературы, предпочитающей регулярность, повтор, штамп, исказили естественную историческую картину, которая неизбежно иррегулярна и асимметрична. Яркий пример этого — три атаки Бурицлава, три совета Эймунда, три отказа Ярицлейва платить своим варягам, два ложных слуха о смерти Бурицлава. Из трех столкновений Ярослава-Ярицлейва со Святополком-Бурицлавом лишь первое, по мнению Кука (Cook 1986. Р. 69, 71), параллельно в летописи и "Пряди". По А.И. Лященко (1926. С. 1074), "здесь мы имеем описание сражения, происшедшего поздней осенью 1016 г. между Святополком и Ярославом у Любеча. Общими чертами описания в летописи и в саге является расположение войск по обоим берегам реки (в летописи — Днепра)".

⁵⁶ Как отмечает Е.А. Рыдзевская (1945. С. 61), "Прядь" "превращает печенегов, союзников Святополка в его борьбе с Ярославом, в бьярмов, более известных на скандинавском севере".

⁵⁷ Конунг был тяжело ранен в ногу. — "Но по "Повести временных лет" он оказывается "хромцом" еще в 1016 г., независимо от какого бы то ни было ранения, а Тверская летопись, как известно, упоминает о его хромоте от рождения. Интересно, что, по мнению Д.Г. Рохлина, образовавшийся у Ярослава в детстве вывих правой бедренной кости (не травматического происхождения) мог давать лишь незначительную хромоту, в молодые годы мало заметную для окружающих; следовательно, то лицо, которое, по летописи, называет его хромым в 1016 г., когда он еще не был стар, вероятно, знало об этом недостатке. Если известие саги о ранении в ногу и является позднейшим домыслом, объясняющим хромоту (как это понимает Ф.А. Браун — Braun 1924. S. 161. — Т.Д.), то сведение о самом этом явлении идет во всяком случае из ближайшей к Ярославу среды и восходит к устному преданию. Второе, травматическое повреждение правой ноги у Ярослава произошло, по исследованиям Д.Г. Рохлина, позже того времени, о котором повествуют летопись и сага" (Рыдзевская 1940. С. 69).

⁵⁸ Тюрки — "общее название кочевых народов Юго-Восточной Европы" (Мельникова 1986. С. 218); что касается блокумен, то значение этнонима не вполне ясно, несмотря на то, что он несколько раз встречается в сагах. Наиболее распространено его отождествление со славянским "валах", "влах" (Мельникова 1977. С. 199-200).

⁵⁹ Вполне вероятно, что здесь перечислены те скандинавы (а среди них есть и исландец), которым удалось донести до Исландии рассказ об участии Эймунда в столкновениях Ярослава с братьями. Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1923. S. 780) считает, что исландец Бьёрн — это Björn Hitdœlakappi (Бьёрн Герой из Хитардалир) — герой "Саги о Бьёрне". Годы жизни Бьёрна — 989-1024. В саге рассказывается, что в юности он был на Руси у "Вальдамара конунга".

⁶⁰ Убийство при помощи согнутого дерева (деревьев) — мотив, восходящий к античности: оно упоминается в "Метаморфозах" Овидия, рассказ о нем содержится у Аполлодора. О таком убийстве (также приуроченном к Руси) говорит и датский хронист Саксон Грамматик; византийский историк X в. Лев Диакон сообщает об убийстве Игоря при помощи деревьев. Анализ этого сюжета см.: Cook 1986. Р. 82-84.

⁶¹ Версия "Пряди" об убийстве Бурицлава-Святополка варягами Ярослава принимается многими исследователями, ей даже отдается предпочтение перед летописным рассказом о смерти Святополка (Лященко 1926. С. 1081, 1086; Cook 1986 Р. 70). Однако существует и такая точка зрения, что "Прядь" в этом месте повествует об убиении Бориса варягами, подосланными Ярославом. Для доказательства этого тезиса исследователи проделывают весьма сложные манипуляции с именем "Бурицлав", утверждая, что это — "какое-то собирательное имя", поглощающее "всех тогдашних врагов Ярислейфа" (Ильин 1957. С. 95, 141), настаивая на путанице в "Пряди" "с именами князей" (Алешковский 1972. С. 110) и проч. Основным же аргументом оказывается утверждение, что "описание в саге этого события в ряде существенных подробностей совпадает с убиением Бориса, как о нем повествует "Сказание", а за ним и летопись" (Ильин 1957. С. 160-161). В качестве контраргумента отмечу, что сценам, где Эймунд убивает Бурицлава и где он приносит Ярицлейву отрубленную голову брата, найдены аналогии и в древнескандинавской, и в античной литературе (Cook 1986. Р. 74, 82-84).

⁶² Княгиня Ингигерд в этой и следующей сценах не названа по имени.

⁶³ Участие Ингигерд в описываемых сагой событиях представляется позднейшей вставкой. Если исследователи подчеркивали, что рассказ наполнен вымыслом, направленным на прославление Эймунда, то следует также подчеркнуть и намеренное преувеличение роли скандинавки Ингигерд. Уже из первой характеристики Ингигерд и противопоставления ее Ярицлейву видно, какая роль отводится ей в "Пряди". Введение Ингигерд в текст "Пряди" имеет под собой, вероятно, две причины: а) постоянное соединение в памятниках скандинавской письменности образов Ярицлейва и Ингигерд; б) включение "Пряди об Эймунде" составителями "Книги с Плоского Острова" в состав "Саги об Олаве Святом" вслед за рассказом о сватовстве и женитьбе Ярицлейва на Ингигерд.

⁶⁴ Г.В. Штыхов (1975. С. 15) посчитал, что сага сообщает о боярском совете в Полоцке. И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко предложили рассматривать это известие как свидетельство о вече в Полоцке XI в. Однако эти выводы, сделанные на основании единичного утверждения саги — источника, для которого характерна неразвитость социальной терминологии (особенно применительно к землям, лежащим за пределами Скандинавии) и перенос на чужую почву скандинавских общественных институтов, — не выглядят убедительными.

⁶⁵ Исследователи допускают, что речь в "Пряди" идет о событиях 1021 г. Подлинный их смысл вскрыт А.Н. Насоновым (1951. С. 151), увидевшим здесь притязания растущего экономически Полоцка на ключевые позиции (Усвят и Витебск) на одном из ответвлений пути "из варяг в греки" (ср.: Алексеев 1966. С. 241).

⁶⁶ Здесь Kœnugarðr и Hólmgarðr — обозначения княжеств; характеризуя их, автор "Пряди" противоречит своим словам в начальной части, "где Кенугард (Киев) называется самой важною частью Руси; теперь такой эпитет прилагается к Хольмгарду (Новгороду)" (Лященко 1926. С. 1083).

⁶⁷ С данями и поборами. — Пытаясь снять расхождение между летописью и "Прядью", О И. Сенковский (1834. С. 66, примеч. 43) объясняет эти слова тем, что "Киев был уступлен Брячиславу не в полное и безусловное его владение... а только в управление от имени Ярослава с присвоением управителю известных выгод".

⁶⁸ Большинство исследователей считает явно фантастическим сообщение "Пряди" об утверждении в Полоцке Эймунда, а затем его побратима Рагнара, поскольку из летописей известно, что Брячислав был полоцким князем до своей смерти в 1044 г., а после него полоцкий стол занимал его сын Всеслав (см., например: Лященко 1926. С. 1083; Штыхов 1982. С. 52). Тем не менее имеются сторонники и противоположной точки зрения (подробнее см.: Джаксон 1994в. С. 172-173).

⁶⁹ А.И. Лященко (1926. С. 1085) справедливо подчеркивает, что это — "общее место" в сагах, да и не мог один человек "успешно вести защиту и на севере, и на юге, и на западе такой обширной страны, какой уже тогда была Русь".

⁷⁰ Слова "Пряди", что "Ярицлейв конунг будет над Гардарики", по мнению О.И. Сенковского (1834. С. 71, примеч. 45), означают, что "Ярослав остается при своем звании Великого князя Киевского, и следовательно Киев принадлежит ему, а Брячислав получает только часть Киевского Удела, условно, с правом пользования податями и сборами".

⁷¹ Появление ярла Рёгнвальда в этом месте ничем не оправдано, кроме как желанием составителей "Книги с Плоского Острова" ввести "Прядь" в контекст "Саги об Олаве Святом", где непосредственно перед "Прядью" шла речь о том, как ярл Рёгнвальд получил от Ингигерд в управление переданный ей Ярославом в качестве свадебного дара Альдейгьюборг.

⁷² См. комментарий А.И. Лященко (1926. С. 1085): "Не отмеченное нашими летописями коренное перераспределение русских земель, о котором узнаем из саги, явилось результатом передачи составителем саги Полоцка Эймунду; за потерю Полоцка он вынужден был вознаградить Брячислава Киевом. Но тогда Ярослав не мог оставаться конунгом всего Гардарика (т.е. Руси), если у него был отнят Киев. Итак, с этим мы не можем согласиться".

⁷³ Характерная для саг тенденция на возвеличение скандинавов за пределами своей страны получает словесное выражение, когда "Прядь" сообщает, что "все трудные дела" в русском государстве должны были решать норвежец Эймунд и шведка Ингигерд, жена Ярослава.

⁷⁴ О.И. Сенковский (1834. С. 71, примеч. 46) предполагает в этом месте "Пряди" допущенный переписчиком "пропуск в несколько строк или смешение обстоятельств", в результате чего получается, что Брячислав умер на двадцать лет раньше, чем в действительности.

⁷⁵ По летописи, Ярослав стал великим князем киевским в 1036 г., после смерти своего брата Мстислава, и оставался им до 1054 г.

⁷⁶ См. о "тайной любви" Олава Харальдссона и Ингигерд: Джаксон 2001б.

 

«САГА ОБ ОЛАВЕ СВЯТОМ»
ПО «КРУГУ ЗЕМНОМУ»