ДУША
Песнь Души
Жили-были богатый купец с купчихою. Своих детей бог им не дал, и взяли они в дом приемную дочь. Выросла она красавицей. Тем временем купчиха заболела и умерла. Жаль было купцу, да делать нечего. Похоронил ее, поплакал… и стал на свою дочь засматриваться. Обуяла его страсть нечистая, сотворил он над девицей великий грех, и понесла она чадо. Тут как раз вышел купцу приказ от царя: собрать корабли да плыть в тридесятое царство за товарами.
Велел купец приготовить все к дальнему походу в страны заморские, а грех свой великий решил злодейски сокрыть. Ночью взял он со стены острый нож и зарезал дочь: кровь так и брызнула! После взял убитую на руки, отнес в сад и спрятал в потайной погреб; людям своим сказал, будто дочь сбежала с полюбовником, сам сел на корабль и уплыл в тридесятое царство.
Вот плывет он мимо скал диких и грозных, а над скалами летают птицы с человеческими головами, и одна птица, с лицом убитой дочери, кричит зловеще:
— Убийца! Убийца! Грядет возмездие!
От страха купец даже памяти на время лишился.
А тем временем всем домом купеческим заправлял главный приказчик. Вот снится ему, будто кто-то говорит: «Что ты спишь? Ничего не ведаешь, что у тебя приключилося?»
Приказчик проснулся, взял ключи и пошел по кладовым; все обошел, а один ключ лишний, и не придумает приказчик, что бы им открывалось. Вышел в задумчивости в сад, а соловей сидит на кустике и громко поет, словно человеческим голосом выговаривает:
— Добрый молодец! Вспомни про меня, я здесь лежу!
Приказчик начал всматриваться и набрел на погреб; еле-еле доискался входа — так заросло все травой и деревьями. Попробовал — лишний ключ как раз сюда пришелся; отворил дверь, а в том погребе гроб стоит, в гробу девица мертвая, кругом свечи горят воску ярого, по стенам образа в золотых ризах так и светятся. Говорит ему девица, дочь купеческая: «Сослужи мне службу, добрый молодец! Облегчи меня: возьми острый нож и вынь из меня младенца». Приказчик взял нож, разрезал у купеческой дочери чрево, вынул младенчика и отдал его воспитывать своей матери.
Ни много ни мало прошло времени, приехал купец из тридесятого государства; стал государю про свое путешествие докладывать, а мальчик прибежал во дворец да все вокруг них увивается.
— Чей такой славный ребенок? — спрашивает царь.
— Это сын моего приказчика, — отвечал купец.
Царь пожелал забрать мальчика во дворец, у стола прислуживать, позвал к себе приказчика — волю свою объявить. А он тотчас и рассказал все как было.
Царь приказал купца казнить, а мальчика взял к себе: он и теперь при государе живет!
Славяне признавали в душе нечто отдельное от тела, имеющее свое самостоятельное бытие. Сначала их хранит при себе бог — и здесь они безгрешны, а после жизни, очистившись от грехов, душа вновь возвращается к нему. Таким образом, душа не только бессмертна, но и вечна, как сам бог.
Согласно верованиям наших предков, душа еще в течение жизни может временно расставаться с телом и потом снова возвращаться в него; такое удаление души обыкновенно бывает в часы сна, так как наш сон и смерть — понятия родственные. О колдунах и колдуньях рассказывают, будто они, погружаясь в сон, могут выпускать из себя воздушное демоническое существо, то есть душу, которая принимает различные образы и блуждает по тем или другим местам, причем оставленное ею тело лежит совершенно мертвым. И во время обмирания, или летаргического сна, душа, по русскому поверью, покидает тело и странствует на том свете. Таким образом, тело есть жилище духа, та временная оболочка, в которую он заключается при рождении дитяти и покидает при кончине человека.
В захоронениях времен неолита часто находили черепа с пробитым затылком. В древности полагали, что душа находится в голове, и ей пробивали отверстие для свободного исхода в небеса. Об этом напоминает и обычай забивать осиновый кол в могилу колдуна или ведьмы — надо было заградить их душам возможность выходить вон.
Душа человеческая, по древним языческим преданиям, представлялась в самых разнообразных видах. А.Н. Афанасьев в «Поэтических воззрениях древних славян на природу» приводит гармоничную систему:
1. Славяне признавали в душе человеческой проявление той же творческой силы, без которой невозможна на земле никакая жизнь: это сила света и теплоты, действующая в пламени весенних гроз и в живительных лучах солнца. Душа — собственно частица, искра этого небесного огня, которая и сообщает очам блеск, крови — жар и всему телу — внутреннюю теплоту.
Если душа понималась как огонь, то жизнь возможна была только до тех пор, пока горело это внутреннее пламя; погасало оно — и жизнь прекращалась. У нас уцелело выражение «погасла жизнь«; выражение это в народной песне заменено сравнением смерти человека с погасшею свечою. Неумолимая смерть тушит огонь жизни, и остается один холодный труп…
По другому представлению, смерть не погашает животворного огня жизни, а исторгает его из тела, которое после того обращается в труп. Народные легенды рассказывают о том, как умирающие испускают свою душу в пламени.
2. Душа представлялась звездою, что имеет самую близкую связь с представлением ее огнем, ибо звезды древний человек считал искрами огня, блистающими в высотах неба. В народных преданиях душа точно так же сравнивается с звездою, как и с пламенем; а смерть уподобляется падающей звезде, которая, теряясь в воздушных пространствах, как бы погасает.
Падающая звезда почитается в русском народе знаком чьей-либо смерти, поэтому, увидев такое, обыкновенно говорят: «Кто-то умер!«, «Чья-то душа закатилась!«.
3. Как огонь сопровождается дымом, как молниеносное пламя возгорается в дымчатых, курящихся парами облаках, так и душа, по некоторым указаниям, исходила из тела дымом и паром.
4. Душа понималась как существо воздушное, подобное дующему ветру. Такое представление совершенно согласно с тем физиологическим законом, по которому жизнь человека обусловлена вдыханием в себя воздуха. В Южной Сибири грудь и легкие называют воздухи: полагают, что душа заключена в дыхательном горле, перерезание которого прекращает жизнь. Глаголы «из-дыхать«, «за-душить«, «за-дохнуть-ся» означают умереть — то есть потерять способность вдыхать в себя воздух, отчего существование делается невозможным. Об умершем говорят: «Он испустил последнее дыхание«, «последний дух«.
По смерти человека тело его разлагается и обращается в прах, и только в сердцах родных, знакомых и друзей живет воспоминание о покойнике, о его лице и привычках; это тот бестелесный образ, который творит сила воображения для отсутствующих и умерших и который с течением времени становится все бледнее и бледнее. Образ умершего хранится в нашей памяти, которая может вызывать его пред наши внутренние очи; но образ этот не более как тень некогда живого и близкого нам человека. Вот основы древнеязыческого представления усопших бестелесными, воздушными видениями, легкими призраками — тенями.
По русскому поверью, кто после трехдневного поста отправится на кладбище в ночь накануне Родительской (поминальной) субботы, тот увидит тени не только усопших, но и тех, кому суждено умереть в продолжение года.
5. В отдаленные века язычества молниям придавался мифический образ червя, гусеницы, а ветрам — птицы; душа человеческая роднилась с теми и другими стихийными явлениями и, расставаясь с телом, могла принимать те же образы, какие давались грозовому пламени и дующим ветрам. К этому воззрению примыкала следующая мысль: после кончины человека душа его начинала новую жизнь; кроме естественного рождения, когда человек являлся на свет с живою душою, эта последняя в таинственную минуту его смерти как бы снова, в другой раз нарождалась к иной жизни — замогильной. Оставив телесную оболочку, она воплощалась в новую форму; с нею, по мнению наблюдательного, но младенчески неразвитого язычника, должна была совершаться та же метаморфоза, какая замечается в живом царстве. Фантазия воспользовалась двумя наглядными сравнениями: уже раз рожденная гусеница (червяк), умирая, вновь воскресает в виде легкокрылой бабочки (мотылька) или другого крылатого насекомого; птица рождается первоначально в форме яйца, потом, как бы нарождаясь вторично, вылупливается из него цыпленком. Это обстоятельство послужило поводом, почему птица названа в санскрите дважды рожденною; тот же взгляд встречаем и в наших народных загадках: «Дважды рождается, один раз умирает«; «Два раза родился, ни разу не крестился, а черт его боится» (петух). Младенца же народная загадка называет метафорически яйцом… И птица, и бабочка, и вообще крылатые насекомые, образующиеся из личинок (муха, сверчок, пчела и проч.), дали свои образы для олицетворения души человеческой. Некоторые из славянских племен считают светящихся червячков душами кающихся грешников, а чехи принимают червячка, который точит стены деревянного дома, за душу покойного предка. Это — любопытные отголоски того старинного верования, по которому низведенная с неба, пламенная душа обитала в теле человеческом светящимся червем или личинкою, а в минуту смерти вылетала оттуда как легкокрылая бабочка из кокона…
6. Народный язык и предания говорят о душах как о существах летающих, крылатых. По мнению крестьян, душа усопшего, после разлуки своей с телом, до шести недель остается под родною кровлею, пьет, ест, прислушивается к изъявлениям печали своих друзей и родичей и потом улетает на тот свет.
Наравне с другими индоевропейскими народами славяне сохранили много трогательных рассказов о превращении усопших в легкокрылых птиц, в виде которых они навещают своих родичей.
7. Понимая душу как пламя и ветер, наши предки должны были сроднить ее со стихийными существами, населяющими небо и воздух. Толпы стихийных духов, олицетворяющих небесные лучи, молнии и ветры, ничем не отличались от отцов, предков, то есть от усопших родителей и дедов. Народные поверья доселе связывают с душами усопших атмосферные явления, указывая тем самым на их стихийный характер.
Когда зимою, после трескучих морозов, станет вдруг оттепель, русские выражаются об этом так: «Родители вздохнули«, — то есть мертвые повеяли (дохнули) теплым ветром. По мнению полешуков (жителей белорусского Полесья), усопшие родители в день свадьбы своих детей сходят на землю дождевой тучею, чтобы благословить молодую чету.
В древнейшие времена полагали, что в Ирий-сад (славянский рай) душу ведет маленький бог Воден. У него очень большие руки — чтобы заслонять душу от прямого солнечного света, от которого она может растаять, исчезнуть. В Пекло — ад — грешников сопровождал какой-то страшный божок Маровит — служитель Мары, богини смерти, избивая и подгоняя их. Перевозчик через огненную реку Пекла — двуликий Обман. Одна половинка лица у него добрая и ласковая, однако он так и норовит ужалить грешную душу. Эта часть лица обращена к миру живых, а вторая, обращенная к миру мертвых, имеет вид звериный. Ниян-Пекленец очищает грешную душу огнем и передает ее богине Живе. Тогда душа возвращается в мир Аля новой жизни, начисто забыв старую. Однако порою огонь Пекленца горит недостаточно ярко, и в новой жизни человек совершает старые грехи. Тогда надежды на новое рождение для него больше нет.
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
"Русские легенды и предания"
