ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В XIII-XVI вв.
Район Дальнего Востока, являвшийся последним оплотом чжурчженей в их борьбе с монголами, подвергся особенно сильному опустошению, в связи с чем он надолго утратил свое былое политическое и экономическое значение, превратившись в далекую захолустную окраину обширной монгольской империи Юань.
Лишь в конце XIII в. на территории Южного Приморья в долинах рек Суйфуна и Тумангана (Тюмень-ула) были учреждены военно-земледельческие поселения. Гарнизоны этих поселений должны были нести здесь караульную службу на случай предупреждения ответного вторжения японцев после неудавшихся двухкратных попыток (1274 и 1281 гг.) Хубилая завоевать Японские острова. Остатки таких поселений были обнаружены в 1963 г. вблизи с. Осиновки и против пос. Раздольного на правом берегу р. Суйфуна вблизи ее устья. Этой же цели служил, очевидно, и земляной вал, перегораживающий всю долину Суйфуна в районе пос. Раздольного.
Начиная с 1292 г. на территории Маньчжурии было учреждено пять темничеств и семь «дорог», или областей, откуда военная и гражданская администрация осуществляла власть монгольского хана над войсками и местными племенами. «Все эти темничества имели под своим заведованием особые участки, находившиеся на юг и север от Хуньтунцзяна (Сунгари и Амур); жители все принадлежали к шуй-дада и нюйчженям (чжурчженям) и все по древнему обычаю не имели оседлости, а занимались звериной ловлей; приставленные чиновники управляли народом сообразно с обычаями».
По другим данным, монголами было учреждено только одно темничество с пятью округами: Таовэнь, Хулигай, Одолинь, Доолинь и Бокуцзян, которые управляли южными и северными шуй-дада («речными» инородцами) и нюйчженями (чжурчженями); имелись «дороги» (области) Хэлань-фу, Шуй-дада и др.
Из семи областей письменные источники приводят название только тpex: Кайюань, находившаяся севернее Мукдена, Хайлань (Хэлань) и Шуй-дада. По поводу двух последних говорится, что «земли дорог Хайлань, Шуй-дада и прочие обширны; обитатели живут рассеянно».
В «Юань ши» имеется упоминание об области Нургань в связи с сообщением о поставках оттуда охотничьих соколов — хайдунцинов. «Хайдунцины прилетают из-за моря и достигают Нургани. Местные жители ловят их сетками и представляют в качестве туземной дани». Монголы, по словам П. Попова, превратили область Нургань в место ссылки. П. Кафаров сообщает, что Нижний Амур во времена правления чжурчженей был сравнительно густо населенным районом. «При монголах страна эта была местом ссылки и называлась Нургань. Но что земледелия там не было, видно из того, что продовольствие для гарнизонов и ссыльных доставлялось туда из Южной Маньчжурии; для того устроены были станции на собаках».
Области Хэлань, Шуй-дада и Нургань, судя по всему, включали в себя в монгольское время и часть территории российского Дальнего Востока.
Одновременно с организацией местной администрации монголы осуществляли массовые переселения местных жителей с целью освоения запустелых территорий. Так, например, в местности Чалагань и Лалинь, входившие в состав округа Таовэнь, было переселено 300 семейств маней и 190 семейств чжурчженей. Около «тысячи семейств из нового монгольского войска поселены в запустелой стране Хасхань». Еще одно поселение было образовано в окрестностях Чжаочжоу, куда было переселено 220 семейств наин-булгачи (слово «булгачи» означает «соболевщики», т.е. охотники за соболями), «80 семейств шуй-дада и 300 семейств покорившихся чжурчженьских солдат».
Этой мерой монголы стремились, по-видимому, облегчить снабжение продовольственными продуктами как своих войск, находившихся на захваченной ими территории, так и администрации вновь созданых областей и темничеств. Кроме того, массовые переселения местного населения в различные пункты в значительной степени разобщали племена, что облегчало монголам более эффективно осуществлять контроль над подвластным им населением.
Вскоре после свержения в Китае монгольской династии Юань (1280—1367 гг.) новая китайская по происхождению династия Мин (1368—1644 гг.) стала проводить активную внешнюю политику с целью подчинения соседних с Китаем территорий. По приказу Тайцзу (1368-1399 гг.), основателя минской династии, вдоль границ Китайской империи были учреждены многочисленные военные управления и опорные стратегические пункты, т.е. караулы, откуда китайские войска могли бы осуществлять контроль над местными племенами, а также предпринимать военные экспедиции против последних.
Уже в 1371 г. в районе Ляодуна мины учредили первое военное управление. К 1375 г. владения Мин простирались на север до современного г. Кайюаня (пров. Ляонин).
К этому времени относится первая безуспешная попытка минцев проникнуть в низовья Амура. Эта экспедиция, по-видимому, была связана с общим планом подчинения южных областей Маньчжурии династии Мин. Правитель этого района старый юаньский чиновник Нахачу первоначально не подчинился минам, и потребовалась специальная экспедиция, чтобы заставить его в 1387 г. признать власть китайцев.
В том же 1387 г. был создан караул Саньвэй (в районе Кайюаня) и одновременно с ним военно-административный приказ, ведавший делами по управлению племенами учжэ, ежэнь, нюйчжи и цилеми; причем если с большинством перечисленных выше племен поддерживался прямой контакт, то с племенами цилеми в XIV в. минцы могли иметь связь лишь через чжурчженьские племена. Следовательно, помимо военно-политических причин, создание в 1404 г. караула Нургань, расположенного ближе всех к районам Приамурья, преследовало и чисто экономические цели.
Создание караула Нургань связано с именем чжурчженьского старшины Баладата из Хулавэнь. После его визита во втором месяце 1404 г. было объявлено об учреждении сторожевого поста Нургань, ведавшего северо-восточными землями. Четверо чжурчженьских старшин, в том числе Баладата и Аласунь, были назначены командирами-управляющими в ранге чжихуй-тунчжи. Старшину Гуляйя и ряд других старшин определили тысячниками и сотниками. Всем подчинившимся чжурчженьским старшинам минские власти пожаловали предписания, печати, шапки, пояса, одежды, бумажные деньги и соответствующие их положению среди местных племен ранги.
В 1405 г. минцы, заинтересованные в торговле с местными племенами, открыли в г. Кайюане для чжурчженей конский рынок. Затем рынки для торговли с местными племенами были открыты в Фушуне и Дуннине.
В 1409 г. Нургань был преобразован в пограничное военно-административное управление. Главой управления был назначен Кан Ван, бывший начальник караула Дуннин. Ему выдали охранную печать и выделили в его распоряжение 200 солдат. От управления Нургань должна была поступать в казну ежегодная взимаемая с местных племен дань, состоящая из соколов и собольих мехов. Дань привозилась на собаках, и для обеспечения регулярного движения были учреждены станции.
Управление Нургань формально стало центром громадной территории, фактически не контролируемой минами. В минскую эпоху территория Маньчжурии, кроме деления на западную и восточную половины, четко разделялась еще на две неравные части — южную и северную. Южная фактически входила в состав минских владений и находилась под управлением китайской администрации. Северная часть подчинялась 384 караулам в западной части Маньчжурии и 381 караулу в восточной части. Это были так называемые «удерживаемые округа». Общепризнано, что более половины караулов были фиктивными и их подчиненность минам определялась настроением их командиров, местных племенных старшин. Караулы, собственно говоря, и создавались лишь только в том случае, когда старшина того или иного племени был вынужден или считал для себя выгодным в данный момент признать власть минов. Так возник, например, караул Нургань. Точно так же за год до него появился другой важный для минов караул Цзяньчжоу, когда подчинился чжурчженьский старшина Ахачу.
Поставленный во главе караула старшина управлял подвластной ему территорией, на которой в неприкосновенности продолжали сохраняться старые родоплеменные порядки.
Зависимые от него или связанные с ним старшины носили обычно древние чжурчженьские и даже бохайские звания, а в основу управления были положены племенные традиции и обычное право. Правда, монгольское нашествие уничтожило основные культурные и экономические центры чжурчженьской империи в Маньчжурии и Приморье, в результате чего чжурчженьская народность вновь превратилась в группы разрозненных племен. Однако сильнейшие из них хранили традиции эпохи Цзинь и Бохая. По сведениям минского автора Тянь Жу-чэна, цзянь-чжоуские чжурчжени считали себя потомками правящего бохайского рода Да, а чжурчжени, жившие в низовьях Сунгари и близ Амура, — потомками правящего цзиньского рода Ваньянь. В минскую эпоху чжурчжени, по-видимому, еще помнили и знали свое национальное письмо, и именно с этой, а не с какой-либо другой целью в минской школе переводчиков китайцы обучались чжурчженьскому языку и письму, а в изданную этой школой серию словарей XV в. вошел и чжурчженьско-китайский словарь.
После основания управления Нургань минское правительство предприняло ряд попыток проникнуть на северо-восток. Именно с этим этапом деятельности минов связано и появление тырских памятников в низовьях Амура.
Судя по первому тырскому памятнику, первая военная экспедиция минов была отправлена в низовья Амура во главе с чиновником Ишиха в 1410 г. Это была значительная по своим масштабам экспедиция, состоявшая из 1000 чел. правительственного войска и 25 больших лодок, которая, судя по данным письменных источников, отправилась из г. Цзяньчжоу (современный Дуньхуа в пров. Гирин) и сначала плыла по р. Муданьцзян (древняя Хурха-бира), а затем по Сунгари и Амуру. Цель этого мероприятия — посетить страну Нургань и уговорить местные племена принять подданство минов. Зимой 1412 г. Ишиха достиг низовьев Амура, а осенью 1413 г. по его приказу на утесе в местности Тыр (Дили, Тэли) был сооружен храм «Вечного спокойствия». «Около храма был поставлен памятник с надписями на китайском…, монгольском и чжурчженьском языках. В них говорилось об экспедициях Ишиха и построении храма, пространно восхвалялся минский император и превозносилась его политика по отношению к подвластным народам».
В восьмом месяце 1412 г. к минам прибыли нурганьские цилеми и чжурчжени из местностей Пули, Циулатан, Цзяргулу, Шидуха и Ушицзи, всего 178 чел., и представили предметы местного производства. О приезде представителей племен с низовьев Амура к минским властям в этот период сообщается и в тексте второго тырского памятника.
Сразу же после возвращения Ишиха или накануне этого, в 1414 г., минские власти отдали распоряжение увеличить численность войск в Ляо-дуне.
В 1428 г. было отдано распоряжение Кан Вану, Ван Чжао-чжоу и Тундалаху отправиться в земли Нургани и основать там областное военное управление. В 1433 г. жена Тундалаха, руководителя управления Нургань, прибыла к минским властям с подарками, состоявшими из предметов местного производства и лошадей. В этом же году должности престарелых руководителей управления Нургань Кан Вана и Ван Чжао-чжоу были переданы на правах наследства их сыновьям Кан Фу и Ван Гуйю. Последнему для прокормления было назначено жалованье тысячника. Тогда же был учрежден 381 караул по управлению и контролю над нурганьскими землями.
Второе рождение управления Нургань совпадает по времени, очевидно не случайно, со второй экспедицией Ишиха в низовьях Амура. Во второй экспедиции принимал участие и некий Кан Чжэнь, по-видимому, член семьи Кан, руководившей Нурганьским управлением.
Императорский указ о втором походе Ишиха, судя по тексту второго тырского памятника, сохранившегося крайне плохо, был отдан в 1432 г. Отряд в 2000 чел. во главе с Ишиха и «провинциальным военным начальником» Кан Чжэнем на 50 больших лодках отправился в Нургань. То, что они увидели там, повергло их в печаль. От храма «Вечного спокойствия», сооруженного в 1413 г. на утесе Тыр, осталось только основание. Все было разрушено местными жителями, которые тем самым вопреки тексту первого тырского памятника высказали свое истинное отношение к попыткам минских властей подчинить племена Амура своему влиянию.
Разрушение храма не было случайным явлениям. Племена, населявшие низовья Амура, которые несомненно были вне всякого контроля со стороны минских властей, а также племена, обитавшие непосредственно вблизи управления Нургань, не могли мириться с чужеземным игом. Они лишь выжидали благоприятного момента, чтобы навсегда выйти из-под влияния минских властей. Поэтому минам для возобновления активной деятельности управления Нургань постоянно приходилось прилагать немалые усилия, которые, однако, уже не могли принести ощутимого успеха. Земли к югу от Амура в низовьях Сунгари и к востоку от Уссури фактически никогда не входили в сферу влияния Мин.
Примерно к середине XV в. наблюдается начало политической активизации цзяньчжоуских чжурчженей, в связи с чем система 381 караула исчезла вскоре же после объявления о ее создании, и минским властям, в конце концов, пришлось окончательно отказаться от попытки присоединить к себе земли Маньчжурии и тем более соседних с ней районов Приморья и Приамурья.
В конце XV в. связи минского Китая с северо-востоком окончательно ослабли, что было вызвано общим упадком внешнеполитической активности Мин. Во всяком случае в источниках не сообщается о каких-нибудь значительных событиях этого периода даже в соседних с Ляодуном областях Маньчжурии.
В свое время, комментируя тексты тырских памятников, П. Попов справедливо писал, что экспедиции Ишиха были вызваны тщеславием императоров, считавших себя повелителями вселенной, владыками всех народов, живущих под небесами. Но была и другая причина, тесно связанная с первой. Минский двор стремился насильственно овладеть бассейном Амура и закабалить его народы. Что из этого вышло, рассказывают тырские памятники. Амур как был до этого, так и остался независимым. Экспедиция Ишиха на Амур и цели, которые были поставлены перед ней, потерпели полный провал.
В XVI в. в центральных областях Маньчжурии происходит процесс централизации местных племен и усиления их военной мощи под главенством одного из племен цзяньчжоуских чжурчженей — маньчжур. К этому времени мины окончательно потеряли свой контроль над большей частью территории современного Северо-Восточного Китая. И когда в 1592 г. огромная японская армия, вторгшаяся в пределы Кореи, перешла на левый берег р. Тумангана (Тюмень-улы), чжурчженьские племена, обитавшие к северу от Тумангана, выступили уже как самостоятельная политическая сила. Территория, которую занимали чжурчжени в конце XV в., была известна тогда под названием Урянхай (японское Оранкай). В связи с нависшей угрозой корейцы, как это явствует из японских письменных источников, призвали на помощь чжурчженьские племена (оранкайцев), которые оказали японской армии упорное сопротивление. Наряду с описанием этого эпизода источники приводят сведения, характеризующие некоторые стороны политической и военной организации чжурчженей XVI в. Чжурчжени (оранкайцы) были «искусные наездники и стрелки из лука», у них имелись укрепленные поселения. Об одном из них сообщается: «Город был расположен на склоне горы; с тыла он защищался крутизною, а с фаса — высокою каменною стеною и глубоким рвом, так что оказался непреступным». На стенах этого укрепления были расставлены стрелометные машины. Упоминается и «столица» оранкайцев, которая «была гораздо обширнее древней японской столицы, и в ней стояло несколько десятков тысяч войска». В «столице» жил оранкайский «король» Макиду со всеми приближенными. Впоследствии эта столица была захвачена японскими войсками и полностью сожжена.
К концу XVI в. какая-то часть чжурчженьских племен организационно оформляется в единое политическое целое во главе с общеплеменным предводителем, называвшим себя ханом. Одному из таких ханов, Нурхаци, и принадлежит роль основателя маньчжурской династии Цин. Имя этого хана, а позднее кагана, т.е. императора, говорит о том, что он был родом из местности Нургань (Нулухань, Нурухань). Учитывая то обстоятельство, что костяком новой государственности были цзяньчжоуские чжурчжени, обитавшие на территории современной провинции Гирин в Северо-Восточном Китае, можно предположить, что центр Нурганьского управления находился также где-то на территории провинции Гирин. При Нурхаци территория соседнего с Маньчжурским государством Приморья несколько раз подвергалась опустошительным набегам, которые были совершены между 1607 и 1615 гг. Во время этих набегов с территории Приморья «было выведено одних пленных свыше 14000 душ и сверх того около 2500 семейств, т.е. в общем не менее 25 000 душ, не считая истребленных. После того весь край этот окончательно запустел на долгий период».
Эпизодические набеги маньчжур на территорию Приморья свидетельствуют о том, что не все чжурчженьские племена и занимаемые ими земли вошли в состав Маньчжурского государства. Кроме того, сам варварский разрушительный характер набегов, которые сопровождались уничтожением или массовым переселением местного населения в глубинные районы Маньчжурии, показывает, что сами маньчжуры считали этот район Дальнего Востока, не своей, а независимой территорией, каковой она и оставалась вплоть до присоединения Приморья к России. Из числа чжурчженьских племен, обитавших на территории Приморья и Приамурья и не вошедших в состав Маньчжурского государства, впоследствии выделились такие народности, как нанайцы, ульчи, удэгейцы. Кроме того, здесь с незапамятных времен обитали многочисленные палеоазиатские племена.
