МАЛХ ФИЛАДЕЛЬФИЙСКИЙ

  Малх — выходец из палестинской Филадельфии — описал правление императоров от Константина I до Зинона, завоевания готов во главе с Теодорихом, придворные смуты и стихийные бедствия (например, пожар в Константинополе, в огне которого погибли 120 тысяч ценнейших книг императорской библиотеки). Тексты Малха дошли до нас также преимущественно во фрагментах: в словаре «Суда», в эксцерптах Константина Багрянородного, у Иоанна Зонары. Византийский эрудит патриарх Фотий в IX в. оценил труд Малха как образец («канон») исторического сочинения.

  Издание: Dexippi, Eunapii, Petri Patricii, Prisci, Malchi, Menandri Historiarum, quae supersunt / Hrsg. v. I. Bekker, B. G. Niebur. Bonnae, 1829. P. 231-278; PG 113. Col. 756-792.

  Перевод: Византийские историки (Дексипп, Эвнапий, Олимпиодор, Малх, Петр Патриций, Менандр, Кандид, Ноннос и Феофан Византиец) / Под ред. А.И. Цепкова. Рязань, 2003 (переводчик не указан); фрагм.: Свод I (Л.А. Гиндин, А.И. Иванчик). М., 1991 (2-е изд. 1995). С. 168-208.

  Литература: Baldwin 1977. Р. 89-107; Errington 1983. S. 82-110; Blockley 1984. P. 152-153.

ВИЗАНТИЙСКИЕ СОБЫТИЯ

Отрывок 2

  (473 г. по Р.X., 17-й г. Льва). Он же, царь Лев¹, отправил к бывшим во Фракии варварам Телогия, силентиария², в звании посланника. Он был хорошо принят варварами, которые отправили, со своей стороны, к царю посланников с изъявлением желания быть в дружбе с римлянами. Они просили трех вещей: во-первых, чтобы предводителю их Февдериху³ было выдано наследство, оставленное ему Аспаром⁴; во-вторых, чтобы было ему позволено поселиться во Фракии; в-третьих, чтобы он был вождем тех войск, над которыми прежде начальствовал Аспар. В двух первых требованиях царь решительно отказал и только изъявил согласие на третье, чтобы Февдерих предводительствовал войском, если он будет ему искренне предан. После того посланники готов⁵ были отпущены. Как скоро возвратились они от царя без успеха, то Февдерих послал одну часть своего войска в Филиппы⁶, с другой осадил Аркадиополь⁷, употребляя против этого города всевозможные средства. Он принудил жителей покориться не силой оружия, но голодом, от которого они жестоко страдали. Они употребляли в пищу лошадей, лошаков, мертвые тела, выжидая с твердостью, не придет ли к ним с которой-нибудь стороны помощь. Не видя помощи ниоткуда, они пришли в отчаяние и сдались. Войско, посланное против Филиппов, сожгло только предместье города, но других бед ему не нанесло. Между тем варвары, разорявшие Фракию, и сами терпели голод. Они послали к царю поверенных и предлагали мир. Договор был заключен на следующих условиях: чтобы римляне давали готам ежегодно по две тысячи литр золота; чтобы Февдерих имел достоинство полководца обоих войск, которое есть самое высокое при царе; чтобы он был самодержцем готов и чтобы царь не принимал (в свою землю) никого из готов, кто бы захотел отстать от Февдериха; чтобы Февдерих воевал против всякого, кого укажет ему царь, исключая одних вандилов⁸.

Отрывок 5

  (475 г. по Р.X., 2 г. Зинона). Царь Зинон⁹, отправив посольство к начальнику готов для освобождения взятого ими в плен полководца Ираклия, уговорился заплатить за него сто талантов. Зинон велел, чтобы эти деньги были заплачены родственниками Ираклия, для того чтобы Ираклий, получив свободу от других, не имел вида невольника. Деньги были отправлены во Фракию. Готы приняли их и выпустили было Ираклия из-под стражи. Но в то время как он шел в Аркадиополь, набежало на него несколько готов, и один из них сильно ударил Ираклия в плечо. Один из людей, сопровождавших Ираклия, выговаривая за то готу, сказал: «Что ты делаешь? Знаешь ли себя, знаешь ли, кого ударил?» — «И очень знаю,— отвечал гот,— кого я хочу погубить». Обнажив меч, один из них отрубил Ираклию голову, другой — руки. Говорят, что Ираклий получил такой конец в отмщение за свой поступок, что он когда-то велел бросить в ров некоторых бывших под его начальством воинов за проступок, не заслуживавший смертной казни, и все войско принудил закидать их каменьями. С того времени гнев Божий был обращен на него.

Отрывок 9

  (475-477 гг. по Р.X., 2-4 г. Зинона). Армат. Царь Василиск¹⁰ позволял Армату, как родственнику, иметь свободный доступ к царице Зинониде. Долговременные их сношения и необыкновенная их красота воспламенили их взаимной любовью. Часто бросали они друг на друга взоры, обращались друг к другу и менялись улыбками. Следствием скрываемой любви было страдание. Они сообщили о своей страсти Даниилу-евнуху и Марии, повивальной бабке, и наконец беззаконно удовлетворили своей страсти. Зинонида ласками своими заставила Василиска сделать ее любимца первым человеком в городе. Февдерих, видя оказываемый всеми Армату почет, досадовал, что над ним одерживал верх молодой человек, который заботился только о прическе и о телесных упражнениях. Армат, загордившись большими доходами и чрезвычайными почестями, думал, что никто не превышал его в мужестве. Эти мечтания до того им овладели, что он одевался Ахиллом, в этом виде садился на коня и ездил с надменностью по Ипподрому. Предаваться сумасбродно такому о себе мнению подстрекала его чернь, называвшая его в восклицаниях своих Пирром. Если она называла его этим именем за румяное лицо, то говорила правду, а если в похвалу его мужеству, то этим только потешала его, как юношу; Армат не поражал стрелами героев, как Пирр, но был страстен к женщинам, как Парис.

  Арматий. Он был в большой силе при царице Зинониде и при самом Василиске. Он убит царем Зиноном. Смерть его была очень приятна гражданам, потому что при Льве пойманных во время возмущения фракийцев он отправлял назад с отсеченными руками. Убийство совершено Оноульфом, которого Арматий принял к себе благосклонно, когда тот, в крайней бедности, прибыл из варварской земли. Сперва он сделал его комитом, потом — полководцем в Иллирии и отпускал ему много денег на содержание. С варварским вероломством он вознаградил его убийством.

Отрывок 13

  (478 г. по Р.X., 5 г. Зинона). В следующем году приехали из Фракии посланники союзных готов, которых римляне называют фидератами. Они предлагали Зинону заключить мир с Февдерихом, сыном Триария, который изъявлял желание проводить жизнь мирную, не предпринимая войны против государства. Они просили Зинона обратить внимание на вред, нанесенный римлянам этим Февдерихом, когда он был их неприятелем, и на разорение, произведенное в городах Февдерихом, сыном Валамира, в то самое время, когда он назывался полководцем и другом римлян. Они увещевали его не поминать старых неудовольствий, но обращать внимание только на то, что совершенно согласно с пользой государства. Царь созвал немедленно сенат, предлагал на рассуждение, что делать. Сенаторы отвечали, что государственная казна не была в состоянии давать жалованья и пенсии тому и другому Февдериху. Мы не можем, говорили они, не возбуждая неудовольствия, содержать и одних воинов. Которого же из двух Февдерихов надлежало предпочесть другому, как друга, — это государь властен решить сам. Царь, созвав тогда ко двору находившихся в городе воинов и все схолы, взошел на помост и много говорил против Февдериха (Триариева). Он доказывал, что этот Февдерих был с самого начала врагом римлян, что он грабил жителей Фракии, что он вместе с Арматием отсекал им руки и всех земледельцев выгнал из их жилищ, что он воздвиг опять тиранию Василиска в государстве и убедил его удалить войско, потому что одних готов было достаточно; что он теперь шлет посольство, требуя не столько мира, сколько звания полководца. «Желая узнать,— продолжал император,— какого вы мнения об этих обстоятельствах, я созвал вас, зная, что те государи поступают безопасно, которые сообщают свои мысли войску». Воины, услыша обвинения, произнесенные царем против Февдериха, и сообразив из них, какой дать ответ, все воскликнули, что Февдерих и все те, которые одних с ним мыслей, — враги римлян. Однако же Зинон не дал посланникам тотчас этого ответа, но хотел прежде узнать, что происходило извне. Между тем открыто было, что некоторые из находящихся в городе (в числе их были врач Анфим, Маркеллин и Стефан) давали Февдериху знать о том, что происходило в Византии¹¹. Не только писали они к нему письма от себя, но составляли подложные от важнейших лиц и посылали их к нему, желая ободрить известием, что многие в городе благоприятствовали ему. Три сенатора в присутствии магистра произвели следствие по сему делу. Они жестоко наказали виновных побоями и пожизненным заточением. Зинон, казалось, не позволял смертной казни и пролития крови.

Стены Херсонеса (Херсона)

Отрывок 17

  Когда Зинон назначил полководцем Мартиниана и в войске произошел беспорядок, государь почел нужным отправить к сыну Валамирову посланников для представления ему, что следовало не откладывать более сражения, но приняться за дело и осуществить те ожидания, за которые он был удостоен звания римского полководца. Февдерих, выслушав представления посланников, отправил также в Византию своих посланников с объявлением, что не прежде приступит к делу, пока царь и весь синклит не поклянутся ему, что никогда не помирятся с сыном Триария. Сенаторы и все начальствующие поклялись, что не будут мириться с ним, если царь этого не захочет, а царь поклялся не отступать от постановленного, если только не увидит, что сын Валамиров первым нарушил договор. После данной присяги решено было, чтобы Февдерих Валамиров двинулся с войском из Маркианополя, в котором он стоял, и шел внутрь страны; его обнадежили, что как скоро он дойдет до врат Эма¹², то к нему присоединится полководец Фракии с двумя тысячами конницы и десятью тысячами пехоты, а перейдя Эм, найдет на реке Эвре¹³ и у Адрианополя другое войско, состоящее из двадцати тысяч пехоты и шести тысяч конницы. Уверяли притом, что в Ираклии и других городах и крепостях, лежащих вокруг Византии, была и другая сила, если бы то нужно было, так что не было недостатка ни в чем таком, что могло споспешествовать счастливому окончанию дела. С такими обещаниями были отпущены Зиноном посланники Февдериха. Поднявшись, с войском шел он к ущелью, как было условлено. Но навстречу к нему не вышел ни полководец Фракии, ни те, которые будто бы стояли на Эвре. Пройдя спокойно лежащими посредине местами (или: пройдя степью по лежащим насредине местам), Февдерих дошел до окрестностей Сондиса. Это гора высокая, громадная, на которую невозможно никому взойти, если неприятель препятствует сверху. Здесь стоял станом сын Триариев. Оба войска, производя наезды, отнимали друг у друга стада, лошадей и другую добычу. Сын Триариев, часто подъезжая верхом к войску своего противника, ругал и поносил его, называя клятвопреступником, мальчишкой, безумцем, врагом и предателем рода их, не постигающим намерения римлян, не видящим их замыслов, которые клонились к тому, чтобы самим сидеть в покое, а готов губить одних другими. «Который из нас ни падет, — говорил он, — победу получат они, не подвергшись никакому труду; между тем как мы — кто бы из нас ни победил другого — одерживаем, по пословице, кадмейскую победу¹⁴, становясь слабее и слабее супротив их козней. И ныне, призвав тебя на помощь и обещав, что войско их вскоре явится и будет действовать вместе с тобой, они ни здесь не показываются, ни в городах с вами не сошлись, как они говорили, но оставили тебя одного, чтобы ты погиб самой лютой смертью и получил достойное твоей дерзости наказание от народа своего, которому ты изменил». Многие из воинов Валамирова сына одобрили эти слова. Приступая к своему вождю, они говорили, что сын Триариев поделом поносит его, что не надлежало более губить свой народ и, пренебрегая общим родством, оставаться верными своим предателям. На другой день сын Триариев опять взошел на холм над станом готов и кричал Февдериху: «Зачем ты, негодяй, погубил моих родственников!? Зачем ты столько жен сделал вдовицами? Где мужья их? Каким образом погибло то благосостояние, которым пользовались готы, когда последовали за тобой в поход? У каждого из них было тогда по две, по три лошади, а теперь они, не имея ни одной, тащатся за тобой по Фракии пешие, словно невольники. Но они люди вольные; они родом не ниже тебя… они пришли мерить золото четвериками». Едва войско услышало эти слова, как все, мужчины и женщины, пошли к своему предводителю Февдериху и с криком и шумом требовали заключения мира; в противном случае они грозили оставить его и обратиться к своей личной пользе. После того предводитель их отправил к другому Февдериху поверенных. Оба Февдериха имели свидание на одной реке. Стоя один на одном берегу, другой — на другом, они говорили между собой о взаимных выгодах и условились не воевать друг против друга. Утвердив все присягой, они отправили поверенных в Византию.

Отрывок 18

  (479 г. по Р.X.). Февдерих, сын Валамиров,- и Февдерих, сын Триариев, готы, заключили договор не воевать друг против друга. Потом они отправили в Византию посланников. Сын Валамиров жаловался, что царь предал его, что из того, в чем они условились между собой, не нашел он ничего, а потому и заключил мир с Февдерихом. Он требовал, чтобы ему была дана земля для населения и столько пшеницы, сколько было достаточно для продовольствия войска до новой жатвы; чтобы сборщики государственных доходов, которых римляне называют доместиками, были немедленно высланы для представления отчетов в полученном; что если римляне этого не сделают, то он не будет более в состоянии удерживать от грабежа такое множество народа, который только этим мог достать себе пропитание где попало. Таковы были требования одного Февдериха; другой, сын Триариев, требовал исполнения всего того, что было постановлено при Льве: чтобы было ему выдано жалованье за прошедшие годы и возвращены родственники его живыми, а если они умерли, то чтобы Иллус и другие исавры, которым он доверял, утвердили это присягой. Зинон отвечал сыну Валамира, что он сам предатель; что он сделал противное тому, что обещал; что, дав обещание воевать один, он призвал на помощь другую силу и опять звал на помощь римлян, а между тем вел с Февдерихом тайные переговоры о дружбе; что полководец Фракии и те, которые были привержены к римлянам, заметя это, не осмелились ни идти к нему навстречу, ни присоединить к нему своих сил, боясь от него засады. Что при всем том, если он хочет теперь воевать против Февдериха (Триариева), то Зинон обещает дать ему, по одержании над сыном Триариевым победы, тысячу литр золота, сорок тысяч литр серебра, к тому же доход в десять тысяч золотых монет и выдать за него дочь Оливрия или другую из знаменитых в Византии женщин. Сказав это, Зинон почтил чинами многих из присланных к нему готов и к Февдериху отправил сперва Филоксена, потом Юлиана, чтобы каким-нибудь средством убедить его на разрыв с другим Февдерихом. Но как все старания его были напрасны, то он, созвав воинов, возбуждал их к войне, увещевал их быть мужественными, уверяя, что он пойдет сам в поход и что будет разделять с ними все опасности, когда будет нужно. Услышав, что сам царь хочет выступить против Февдериха, воины до такой степени желали показать себя достойными его внимания, что и те самые из них, которые платили прежде своим начальникам деньги для того, чтобы не идти в поход, теперь опять давали им деньги для того, чтобы было им позволено участвовать в походе. Все, воспламененные усердием, стремились к войне. Посланные Февдерихом лазутчики были ими пойманы. Часть Валамирова войска, приближавшаяся к длинной стене, была храбро отражена приставленной к ней стражей. Зинон возвратился к своим природным свойствам; жар его поостыл от врожденной ему робости…

Мавзолей Теодориха в Равенне

Отрывок 19

  (479 г. по Р.X.). …В рассуждении своих родственников он объявил, что если они умерли, как утверждал Зинон, то он об них не будет более упоминать; если же они живы, то надлежало возвратить им имущество и содержать их в том городе, какой будет назначен им царем. Когда сии условия были утверждены, то царь, отрешив Валамирова сына от военачальства, возвел в это звание Февдериха и послал к нему деньги для раздачи готам.

Отрывок 20

  (479 г., Инд. 2 по Р.X. или 481 г., Инд. 5). …Зинон отправил к Февдериху Адамантия, сына Вивианова, патрикия, бывшего градоначальником, возведя его и в достоинство консула. Адамантию было предписано уступить Февдериху место в Павталии, округе в Иллирийской области, отстоящем недалеко от проходов фракийских. Таким образом Зинон имел бы его как ближайшего стража против Февдериха, сына Триариева, когда бы этот последний произвел какое-нибудь движение. Или же если бы он сам (Февдерих Валамиров) покусился нарушить договор, то, держа его тут между иллирийскими и фракийскими силами, Зинон мог удобнее его одолеть. На случай, когда бы Февдерих стал говорить, что войско его в нынешнем году будет терпеть недостаток в съестных припасах, так как в Павталии не мог надеяться ни на посевы, ни на жатву, Зинон отпустил с Адамантием двести литр золота, приказав ему сдать эту сумму тамошнему ипарху для снабжения готов достаточным продовольствием в Павталии… Между тем готы шли вперед совершенно пустынными местами: в авангарде был сам Февдерих; середину вел Соа, важнейший из состоявших под ним полководцев; Февдимунд, другой сын Валамиров, шел в арьергарде. Февдерих, спустившись с высоты прежде всех, ободренный тем, что никто его не преследует, дал приказ обозным и бывшим на возах продолжать свой путь, а сам поехал быстро вперед, чтобы нечаянным приступом занять какой-либо город, если только удастся. Он приступил к Лихниду¹⁵, но был отражен: этот город, занимающий крепкое положение, имеющий внутри ограды много источников, был заранее снабжен припасами. Поднявшись оттуда, Февдерих приступил к Скампии и взял ее, потому что она была давно оставлена жителями, а отсюда устремился к Эпидамну, который также занял…

  Адамантий был в недоумении. Наконец он решился взять двести воинов и вместе с ними к вечеру пустился в путь крутыми берегами, дорогой, многим неизвестной, узкой, не торной, по которой, как говорили тогда, впервые шли лошади. Объездом он прибыл в один замок, стоящий близ Эпидамна, на высоком холме, совершенно неприступный; под замком была глубокая пропасть, а в пропасти текла глубокая река. В том месте Адамантий призвал к себе Февдериха. Он послушался, оставил в отдалении свое войско и с немногими конными подъехал к реке. Адамантий, поставив воинов вокруг холма, чтобы не обошли неприятели, спустился к одному камню, с которого мог быть услышан, и, сказав Февдериху, чтобы и тот удалил своих товарищей, говорил с ним с глазу на глаз. Февдерих жаловался на римлян и, по-видимому, справедливо. Он говорил: «Я хотел проводить жизнь вне Фракии, далеко в Скифии, и, проживая там в покое, никого не беспокоить; я был готов повиноваться царю и оттуда исполнять то, что он мне прикажет. Вы призвали меня как будто на войну против Февдериха. Вы обещали, во-первых, что полководец фракийских войск присоединится ко мне немедленно со своей силой, а он нигде не показался; во-вторых, что Клавдий, казначей готского войска, придет вместе с иностранным войском, но я и его не видел; в-третьих, вы дали мне вожатых, которые, оставив удобнейшие дороги, таскали меня путем, ведущим к неприятелю, по тропам отвесным, по крутым скалам, идя по которым с лошадьми, с возами и со всеми военными снарядами, я чуть разом не погиб вместе со всем моим народом, когда неприятели на меня внезапно напали. Тут я был вынужден по необходимости заключить с ними мир. Я должен еще очень благодарить их за то, что они меня поберегли, когда могли погубить меня, преданного вами»…

  Февдерих уверял его с клятвой, что он сам того желает, но что этого не терпит его народ, который так много настрадался и теперь едва насладился покоем; он не может вести своих в столь дальний путь, когда они еще не отдохнули; надо оставить их тут зимовать, с тем чтобы они не шли далее занимаемых ими городов и ничего не разоряли; условившись обо всем этом с римлянами, он с наступлением весны назначит вождя, который поведет готов в Дарданию, и они охотно за ним последуют. Февдерих говорил притом, что он готов оставить свой обоз и неспособный к войне народ в том городе, который будет назначен царем, выдать мать и сестру в залог верности и с шестью тысячами отборных воинов отправиться немедленно во Фракию, обещая вместе с ними, с иллирийскими войсками и с другими силами, сколько царь пришлет к нему, истребить стоящих во Фракии готов, с тем чтобы по совершении этого он был сделан полководцем вместо Февдериха (Триариева сына) и принят в государстве, в котором и мог бы жить по-римски; что он также готов, если укажет ему царь, вступить в Далматию для восстановления Непота. Адамантий отвечал, что он не имел полномочия заключать с Февдерихом какое-либо условие, пока тот останется в Эпире¹⁶; он должен просить сперва соизволения царя; он донесет ему о том и останется тут, пока узнает его волю. Затем они разошлись… На рассвете он напал на готов, которые были уже на пути. При сем нападении Февдимунд и его мать поспешно предались бегству. Они вышли на равнину и, перейдя мост, наведенный через глубокую пропасть, которая была посреди дороги, немедленно уничтожили его. Этим Февдимунд остановил римлян от преследования тех из готов, вторые спустились в поле; зато другим сделал бегство невозможным. Эти готы, несмотря на малочисленность, в отчаянии пошли все вместе на конницу. Когда же пехота, по данному ей приказу, показалась над их головой, то готы обратились в бегство; одни попадались конным, другие — пешим и погибали. Савиниан взял их телеги — их было до двух тысяч, — более пяти тысяч пленных и немалую добычу. Несколько телег сжег он на горе, потому что не мог их тащить за собой по таким крутым местам. По прибытии в Лихнид он нашел тут Адамантия, возвратившегося после свидания с Февдерихом, который еще не имел никакого сведения о том, что произведено Савинианом на горе. Этот полководец благородных готов содержал под стражей, а других вместе с добычей раздал воинам…

  Адамантий, по обещанию, данному Февдериху, писал государю о своих с ним переговорах. Савиниан и ипарх Иоанн также донесли о происходившем сражении, преувеличивая успех и подавая такое мнение, что не нужно заключать никакого условия с варваром, потому что есть надежда или совершенно его выгнать из своей страны, или сокрушить его силу, если бы стал упорствовать — тут оставаться. Царь, получив сии донесения и полагая, что война лучше позорного мира, запретил посланнику заключать с Февдерихом какое-либо условие и отозвал его назад. Савиниану же и Гентону (это был гот, но женился в Эпире на римлянке и имел при себе военную силу) приказал вести войну всем войском, потому что царь не хочет заключать с готами никакого договора…

Отрывок 21

  (479 г. по Р.X.). При царе Зиноне Маркиан¹⁷ и некоторые другие произвели возмущение. Февдерих, сын Триариев, полагая, что настало благоприятное время напасть на город (Византию) и на самого царя, поднялся со всем варварским войском и приблизился к городу под предлогом, что хочет защитить и город, и царя; но все видели ясно, какое было его намерение. Царь выслал к нему всадника с письмами, в которых хвалил его усердие к себе, но приказывал ему удалиться как потому, что не было более никакой нужды в его содействии, так и потому, что не надо было подавать повода к новым подозрениям людям, любящим производить беспокойства и возбуждать большие мятежи в городе, едва успокоившемся после великого волнения. Февдерих отвечал, что он повинуется царю, но что не в состоянии воротить собравшееся многочисленное войско, которого часть, и немалая, была весьма непокорна. Он надеялся, что никто не будет ему противиться, потому что на городских стенах не было ни бруствера, ни башен, и что по вступлении его в город весь народ пристанет к нему из ненависти к исаврам. Того же самого боялся и Зинон. Он отправил Пелагия с большой суммой денег для выдачи их частью Февдериху, частью — готскому войску и для обнадежения их в получении от него немалых подарков. Пелагий, частью угрозами, частью обещаниями, частью, наконец, множеством денег насытив природную алчность варваров, заставил их удалиться. Он избавил этим город от великого страха; ибо если бы Февдерих вступил в него, то нельзя было ничего больше ожидать, кроме междоусобной войны и всеобщего пожара. Исавры не стали бы спокойно удаляться из города в случае, если бы их к тому принудили силой. Они запаслись длинными баграми, привязали к концам их лен и серу и многих подговорили сжечь весь город, если станут их выгонять. Февдерих отошел от города. Зинон часто пересылался с ним, требуя выдачи Прокопия и Вусалва и прося его доказать этим свою приверженность и покорность; но Февдерих объявил, что он готов во всем повиноваться царю, но что у готов так, как и у других народов, считается беззаконным выдавать просителей, ищущих спасения, тому, кто хочет их поймать. Просил оставить их в покое, так как они никого не могли ничем тревожить, кроме разве тем, что были в живых. Прокопий и Вусалв имели небольшую землицу и жили при Февдерихе¹⁸.

(Перевод по изд. 2003 г. С. 176-177, 179, 181-182,
185-186, 189-192, 194, 196, 198-199, 200-201, 202, 203-205)

  

---

КОММЕНТАРИИ

¹ Император Лев I, правивший с 457 по 474 гг.

² Византийская придворная должность.

³ Теодорих — глава готских племен.

⁴ Дядя Теодориха.

⁵ Т.е. готов.

⁶ Город в Македонии.

⁷ Город во Фракии.

⁸ Т.е. вандалов (германское племя).

⁹ Аспар, крестившись, получил имя Зинон и стал византийским императором (474-491).

¹⁰ Император Византии (475—476).

¹¹ Константинополь.

¹² Или Гем, т.е. Балканский хребет.

¹³ Совр. р. Марица.

¹⁴ Разорительная победа называлась кадмейской.

¹⁵ Совр. г. Охрид.

¹⁶ Местность (и провинция) на северо-западе Греции и одноименный город там.

¹⁷ Представитель знатной константинопольской семьи, женатый на младшей дочери Верины — жены императора Льва I, вставший во главе антиправительственного заговора в Константинополе.

¹⁸ Утраченное продолжение текста касалось описания событий 481—491 гг.

МАЛХ ФИЛАДЕЛЬФИЙСКИЙ