ЯЗЫЧЕСКИЙ КАЛЕНДАРЬ
У древних славян, без сомнения, существовали понятия о делении и исчислении времени. При этом время для всех первобытных народов было разнокачественным, различным по своей сакральности. «Время для религиозного человека не однородно и не беспрерывно, — писал французский культуролог и писатель М. Элиаде, — есть периоды Священного Времени.
Это время праздников (большинство из которых повторяется с определенной периодичностью). С другой стороны, есть Мирское Время, обычная временная протяженность, в которой разворачиваются действия, лишенные религиозной значимости. Между этими двумя разновидностями времени существует, разумеется, отношение последовательности; но с помощью ритуалов религиозный человек может без всякой опасности «переходить» от обычного течения времени к Времени Священному. <…> Священное Время по своей природе обратимо в том смысле, что оно буквально является первичным мифическим Временем, преобразованным в настоящее. <…> Религиозное участие в каком-либо празднике предполагает выход из «обычной» временной протяженности для восстановления мифического Времени, выведенного в настоящее самим праздником. Таким образом, Священное Время может быть возвращено и повторено бесчисленное множество раз. <…> Таким образом, религиозный человек живет в двух планах времени, наиболее значимое из которых — Священное — парадоксальным образом предстает как круговое, обратимое и восстанавливаемое Время, некое мифическое вечное настоящее, которое периодически восстанавливается посредством обрядов» (Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.).
Итак, время для древних людей являлось «последовательностью стадий, каждая из которых обладает особой ценностью и важностью». Год понимался как замкнутый круг; он имел начало и конец, «но одновременно и ту особенность, что он мог «возрождаться» в форме Нового года»; при этом вместе с обновлением времени происходило и обновление всего мира, его «пересоздание», обретение «исходной святости, которая была свойственна ему, когда он вышел из рук Создателя». Новогодние же и вообще праздничные ритуалы были способом восстановления неких мифических событий и связей с потусторонним, сакральным миром. В сущности, все праздники годового цикла были порой слияния этого и того света, двух миров — человеческого и потустороннего (Божественного). Продолжительность такого объединения была различной: от нескольких минут1 до нескольких дней. При этом все циклы мифологического времени как бы моделировали друг друга: «Строение дня в народной традиции, — писал А. В. Юдин, — так же связано со строением века, как микрокосма (человеческого тела, дома) — с макрокосмом (большим миром)… День и год членятся на аналогичные отрезки, разделенные кульминационными точками. Так, между собой связаны темное время суток, холодное время года (осень — зима) и женское начало, соответственно — светлое время, теплый сезон и мужское начало; полночь, утренняя заря, полдень и вечерняя заря аналогичны равноденствиям и солнцестояниям; наконец, течение дня и года, как и смена фаз Луны, соотносилось со сменой человеческих возрастов: молодость, зрелость, старость. Светлое время суток отождествлялось с бодрствованием, жизнью, началом мира, а темное — со сном, смертью, концом» (Юдин А. Русская народная духовная культура. М., 1999.).
Календарь, по сути, являлся древнейшим средством индикации периодичности сакральных действий, определения так или иначе отмеченных дней и периодов. Зарождение календаря, по всей видимости, произошло еще в палеолите (древнем каменном веке), когда человек начал обращать внимание на закономерность изменений, происходящих в природе, на круговращение светил, движение звезд и лунные фазы, а также отмечать места восхода солнца и время его прохождения через группы звезд (знаки зодиака).
Л. Нидерле, выдающийся чешский археолог-славяновед (кон. XIX — нач. XX в.) писал: «Древние индоевропейцы еще в первобытное время различали зиму, лето и весну, а также десять месячных периодов, умели делить месяц на две половины и вести счет суткам по ночам, когда был виден месяц. <…> У древних славян в конце их языческого периода мы находим не только унаследованную ими индоевропейскую основу исчисления времени, но и некоторые определенные достижения. Славяне различали четыре времени года: зиму, ярь — весну, лето, есень — осень, и так как понятие года не было еще достаточно ясным, то они и исчисляли года по этим временам года, главным образом по зиме или лету. Начало этих времен года, а следовательно, и года нам неизвестны, и вообще понятие года было еще недостаточно развито. Древний индоевропейский термин vetos, обозначавший прошедшее лето и зиму, сохранился у славян в прилагательном vetъ, vetъchъ в значении «древний», а русское слово «год» или сербское и болгарское «година» означали время вообще, в частности праздничное время. Наряду с четырьмя временами года славянам были известны и месяцы (mesecь), к выделению которых они пришли благодаря наблюдению за изменением луны от полнолуния до полнолуния, что было для них, несомненно, главной основой всего измерения времени вообще.<…> Древние славянские названия до христианского периода и до принятия римского календаря нигде, правда, не записаны, но мы можем восстановить их по названиям, сохранившимся у всех славян до настоящего времени, и по названиям, которые появились уже в текстах IX и X веков. Трудно установить их последовательность в дохристианский период, поскольку названия эти колеблются в своем размещении внутри года, и места их постоянно меняются у различных славянских народов. Поэтому я полагаю, что в эпоху славянского единства не существовало еще точного различия месяцев с соответствующими названиями, но что зимой употребляли разные наименования для морозного времени, весной — для времени цветения берез и для времени, когда вырастает трава, летом — для времени, когда жали хлеба, осенью — когда ревут олени и когда опадают листья. Таким образом, была образована серия названий, которые впоследствии, как только славяне расселились и оказались в землях с различным климатом, были размещены различно, так что в X веке одинаковой номенклатуры уже не было, и только с появлением римского календаря из 12 месяцев славянские народы получили постоянные названия различных месяцев» (Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000.).
Сейчас уже сложно сказать, как в точности выглядел исконный славянский календарь. Скорее всего, времяисчисление у славянских народов не было вполне систематичным и точным (как, например, у римлян), и по большей части ограничивалось общими данными, которые заключались в народных наблюдениях и приметах; но все же славяне разделяли весь год на определенные периоды и дни2, к которым приурочивались необходимые для благополучия племени обряды, молитвы, обращенные к богам и духам природы.
Для древних народов очень важно было, чтобы молитвы богам возносились своевременно. Веруя в то, что хороший урожай, удача в промыслах и вообще достаток и счастье племени зависят исключительно от расположения неких высших сил, славяне, приступая к наиболее важным делам, совершали разнообразные ритуалы и возносили молитвы, надеясь обрести покровительство богов, духов и обожествляемых предков. Наиболее важными моментами в этом календаре языческих молений были четыре солнечные фазы: зимнее солнцестояние (Святки — ныне период от 24 декабря до 6 января ст. ст.), весеннее равноденствие (Масленица в древности — около 24—25 марта), летнее солнцестояние (Купала, Зеленые святки — 23—29 июня) и осеннее равноденствие (точнее, праздник урожая ок. 8 сентября; а может быть, и поклонение огню-сварожичу ок. 24—25 сентября, на именины овина)3. Помимо этого, годовой языческий цикл складывался из множества сезонных аграрных обрядов, часть которых впоследствии была несколько изменена и приурочена к христианским праздникам.
Для отсчета дней славяне с древнейших времен использовали календари разных видов. В частности, с этой целью изготовлялись деревянные четырехгранные бирки (т.н. рéзы, балкан. raboлье (рабоши; вар.: рабуши или роваши), болг. четули, польск. karby) с зарубками дней, месяцев и праздников. Подобные «месяцы» достаточно позднего происхождения (календари-бирки восходят ко времени не ранее XVI—XVII вв.), но археологические данные свидетельствуют о том, что славяне пользовались календарями еще до Киевской Руси. Известны, например, уникальные сосуды с календарными чертами и резами, относящиеся к «трояновым векам» (II—IV вв.), когда жители Среднего Поднепровья вели оживленную торговлю хлебом с Римской империей4. На некоторых сосудах календарные знаки (аграрные символы, огненные кресты, изображения земледельческих и промысловых орудий) изображали все 12 месяцев; на других же фиксировалась только часть годового цикла (например, страдный сезон или период от новогодних Святок до конца жатвы).
Известный археолог и историк Б. А. Рыбаков, исследовавший древнеславянские черты и рёзы5, из всех сосудов-календарей славянской земледельческой лесостепи «самым замечательным и важным для науки» считал календарь-кувшин из могильника в Ромашках на Роси. На этом кувшине в два пояса был нанесен сложнейший орнамент: маленькие квадратики, разделенные двумя диагоналями; волнистые линии и елочки; серпы и копны снопов на сжатой ниве, а также два больших креста и громовой знак (шестигранник с шестью радиусами, похожий на тележное колесо6). По мнению Рыбакова, вся эта композиция представляла собой очень подробный календарь, где двойной крест обозначал праздник Купалы (23 июня ст. ст.), громовой знак — день Перуна-громовержца (позднее — Ильин день, 20 июля ст. ст.), серпы и снопы — время жатвы, а маленькие квадратики — отдельные дни страдного периода7. Первый квадратик в нижнем поясе, по всей видимости, приходился на 2 мая ст. ст. — время появления первых всходов яровой пшеницы и ячменя на Киевщине; в христианские времена на этот день приходился праздник Бориса и Глеба. Первые 32 квадратика нижнего пояса располагались в два ряда; за ними (под знаком молодого деревца в верхнем поясе) следовал один обособленный квадратик — 4 июля ст. ст., Ярилин день, древний Семик. Далее опять в два ряда шли 14 квадратиков; а затем, под купальским знаком, шесть квадратиков опускались вниз гирляндой, символизируя Русальную неделю (19—24 июня). Потом ряды опять выравнивались, но после 18 штампов снова появлялся обособленный квадратик; он соответствовал 12 июля, когда язычники выбирали жертву Перуну («мечем жребий на отрока и девицю; на него же падеть, того зарежем богом»). Далее ровными рядами квадратиков была обозначена Ильинская (Перунова) неделя, а потом квадратики сменялись горизонтальными волнистыми линиями; в нижнем ряду эти линии шли до самого конца, а в верхнем — там, где появлялись символы жатвы (снопы и серпы) — снова сменялись квадратиками (17 штампов, последний из которых соответствует 7 августа). Начало жатвы по этому календарю приходилось примерно на 24 июля; в самом конце календаря в верхнем поясе оставался лишь одинокий знак снопа — последние колосья, завязанные «Волосу на бородку»8.
Особый интерес на кувшине-календаре представляют волнистые линии. В верхнем поясе знаков вертикальные линии, очевидно, символизирующие дождь, приходятся на вполне определенные сроки: с 20 по 30 мая, с 11 по 20 июня, с 4 по 6 июля и с 15 по 18 июля. Для яровых посевов это оптимальные периоды дождей, наиболее желательное состояние природы; так что символы падающей с неба воды были, вероятно, нанесены на кувшин с магической целью и являлись своего рода молитвой богам. После Перунова дня вертикальные волнистые линии на календаре исчезают, но в нижнем поясе появляются такие же горизонтальные — обозначение влаги, ушедшей в землю; и это тоже соответствует потребностям земледельцев, так как накануне жатвы дожди вредны, однако земля должна быть влажной.
Таким образом, календари, подобные ромашковскому кувшину, отмечали дни всех важных языческих празднеств и позволяли рассчитывать, как писал Б. А. Рыбаков, «все фазы развития, все необходимые для урожая природные явления». При этом они, скорее всего, использовались не только для определения сроков проведения обрядов, но и для совершения разнообразных обрядовых действий, в первую очередь — вызывания дождя и заклинания урожая. Рыбаков считал, что «кувшин, покрытый обозначениями всех праздников и всех необходимых дождей и вёдра, несомненно, делал святой наполнявшую его воду. Этой водой могли поливать (как священник во время молебна о дожде) и первые ростки, и начавшую колоситься пшеницу во все жизненно важные этапы жизни нивы. С этим кувшином как вместилищем святой воды встречали и Семик с его березками, и Купалу, Ильин день и зажинки, когда святой водой следовало полить последний, оставленный Волосу сноп на поле. Кувшин действовал весь тот срок, который был расчислен при его изготовлении».
Некоторые ритуальные сосуды, украшенные знаками месяцев, возможно, использовались как для стимуляции плодородия, так и для гаданий о судьбе и урожае. Таковы, например, массивные трехручные чаши, найденные в 1957 г. в древнем жертвеннике в Лепесовке. Одна из этих чаш была орнаментирована двенадцатью календарными знаками, а другая — девятью; знаки располагались в секциях на плоском широком кольце венчика вокруг горловины. Б. А. Рыбаков предположил, что эти чаши использовались во время новогодних гаданий9: «Во всём славянском годовом цикле обрядов и праздников мы знаем только один момент, когда взор древнего славянина охватывал весь год в целом, все 12 месяцев. Это время празднования Нового года, когда произносились заклинания на весь будущий год и одновременно с этим производились гадания о будущем. Число 12 чаще всего встречается именно в новогодней обрядности: 12 «старцев», руководящих ритуалом, 12 снопов, по которым гадают о будущем урожае в начинающемся году, вода из 12 колодцев для подблюдных гаданий; священный огонь «бадняк» горит 12 дней (шесть дней в конце старого года и шесть в начале нового). Торжественный цикл новогодних обрядов начинался воспоминаниями о прошлом (пение старинных былин), а завершался гаданиями о будущем. Именно конец Святок, знаменитый «крещенский вечерок», считался наиболее удобным временем для вопрошания судьбы. Для январских заклинаний и гаданий, связанных с подблюдными песнями, требовались специальные сосуды для священной воды, в которую опускали золотое кольцо. Идея воды подчеркнута массивной рельефной зигзагообразной линией, идущей вокруг всего сосуда под самым венчиком. Аграрно-магический характер этих гаданий достаточно выяснен трудами В. И. Чичерова; одной из главных подблюдных песен являлась «слава хлебу»10. Вода и золото — обязательные атрибуты новогодних аграрно-магических гаданий, так же как вода и солнце, обеспечивали древнему славянину урожай. Лепесовская чаща со знаками 12 месяцев могла быть именно таким сосудом для священной воды, с помощью которого осуществлялось новогоднее гадание об урожае… Большие глубокие сосуды в Древней Руси именовались чарами. Не отсюда ли гадание при помощи чар называлось чародейством?»
Интересно, что чаши из лепесовского жертвенника имели три ручки. Поднимать такой сосуд в одиночку было неудобно; так что «троерукость», очевидно, объяснялась не практическими задачами, а какими-то сакральными представлениями, связанными с числом три. Между прочим, у балканских народов существовал следующий обычай: замешивая тесто для ритуального новогоднего хлеба — богача, — три женщины трижды поднимали квашню к небу и произносили при этом заклинания, подобные русской новогодней «славе хлебу». Возможно, именно такой обряд совершали некогда с трехрукими лепесовскими чашами11. Примерно с той же целью, по всей видимости, использовался и одноручный кубок Черняховского времени12, также украшенный аграрными знаками и символами солнечных фаз (косыми крестами). Рыбаков считал, что «внимание изготовителей ковша-кубка было сосредоточено на земледельческом финале летнего сезона: выделена особо осенняя солнечная фаза и около ее символа помещен знак нивы. Судя по этому, кувшин был посвящен празднеству жатвы, сбора урожая в августе—сентябре. Позднейшие восточнославянские праздники урожая приурочивались к Успению 15 августа [ст. ст.] и Рождеству Богородицы 8 сентября [ст. ст.]. Именно этот период и отмечен на нашем глиняном календаре знаком нивы. Во время жатвы первый сноп увозят в дом как священный символ урожая, а последние колосья не сжинают, а завязывают узлом «Волосу на бородку», поливают водой или вином и оставляют на поле. Крест с двумя линиями по бокам образует фигуру, похожую на сноп, уложенный для молотьбы. Расположение календарных знаков на сосуде таково, что если пить из него, держа его за ручку правой рукой, как положено при здравницах, то главный символический узел изображения — «сноп» в верхнем ряду и «нива» — в нижнем будут обращены вовне, к зрителям, участникам обряда. Необходимо вспомнить описание славянского жатвенного обряда у наиболее архаичного по своему быту племени вятичей, сделанное по наблюдениям Ибн-Русте [восточного ученого, энциклопедиста], писавшего в 903 г.: «Во время жатвы они берут ковш с просом, поднимают к небу и говорят: «Господи! Ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии». <…> Интересно и другое: словом кубок (кьбел) в древнерусском языке обозначался не только сосуд для пиршественных здравниц, но и некая мера зерна. Ковш-кубок из Войскового вмещал примерно 1/8 четверика-амфореуса, которым славяне Черняховского времени мерили зерно».
Сосуды-календари с 12 символами, расцениваемыми как знаки 12 месяцев, создавались многими народами еще в бронзовом и железном веках. По мнению Б. А. Рыбакова, «к лужицко-скифскому времени племена праславянского мира приобщились к солнечному двенадцатимесячному календарю, знавшему, кроме того, четкое деление по солнечным фазам. Впрочем, не исключена возможность того, что этими знаниями индоевропейские племена обладали задолго до того, как начали овеществлять их на ритуальной посуде».
КОММЕНТАРИИ
1 Ср. представление о «добрых» и «недобрых» часах; например, многие народы верили, что в сутках есть такие минуты, когда исполняется любое высказанное вслух пожелание (и особенно это касается проклятий, недобрых пожеланий).
2 Предположительно, древний славянский год делился на 12 месяцев по 30 дней (пять шестидневных недель) и заканчивался 25 декабря, а далее следовал святочный период. Каждый из 12 месяцев, возможно, имел свои календы, воспоминание о которых сохранилось в представлениях о 12 пятницах.
3 Разделение года на четыре части по солнечным фазам было свойственно для многих народов. Например, французы считали, что «Рождество (25 декабря ст. ст.) и святой Иван (24 июня ст. ст.)делят год надвое; 1 апреля и святой Михаил (30 сентября) делают то же».
4 Известны и более ранние календари, в частности найденный в Венгрии (Альмашфюзите) неолитический сосуд, относящийся к культуре колоколовидных кубков. На этом сосуде-календаре выделены 4 солнечные фазы, есть и символы 12 месяцев. По всей видимости, сосуд был ритуальным и отмечал не собственно сезоны, а только «время сакральных действий, пережитки которых сохранились спустя четыре тысячи лет: Святки, Масленица, Купала, Ильин день».
5 Результаты исследований сосудов-календарей приводятся в книге Б. Рыбакова «Язычество Древней Руси» (М., Наука, 1988). Отметим, однако, что сосуды, исследованные Рыбаковым, по современным данным не являются древнеславянскими. Они относятся к т.н. Черняховской культуре, а современные исследования показали, что зарубинецкая и черняховская культуры полей погребальных урн по своему облику не славянские, а в основном германские; соответственно, и предполагаемые календари на них являются скорее всего германскими, возможно, кельтскими или сарматскими.
6 На Украине тележное колесо или обод от него использовались для защиты построек от грозы.
7 Квадратики, ведущие счет дням, расположены в нижнем поясе. Но верхний пояс также содержит группы квадратных штампов, по всей видимости, обозначавших периоды жизни пшеничного зерна (пахоту и сев, появление всходов, формирование колосьев, жизнь нового зерна от его зарождения до конца жатвы).
8 У восточных славян на 6 августа ст. ст. приходился один из наиболее значимых церковно-народных праздников — Второй Спас, Преображение Господне. Это был праздник урожая, день первых плодов, когда освящали в церкви и подавали на стол караваи и пироги из нового зерна, яблоки и мед. К этому времени пшеница и ячмень уже должны были быть убраны с полей, оставались лишь последние «завитые» колосья, сохраняющие силу урожая.
9 Чаша со знаками 12 месяцев, скорее всего, служила для гаданий или иных ритуалов, связанных с будущим урожаем; а вот чаша с 9 знаками могла использоваться в девичьих гаданиях о судьбе, которые в сущности, тоже являлись частью аграрной магии, поскольку земледельцы верили, что беременность женщин неразрывно связана с плодородием полей и благодатно воздействует на урожай; при этом число 9, определяющее количество месяцев беременности, издревле считалось сакральным.
10 «А эту песню мы хлебу поем, слава! / Хлебу поем, хлебу честь воздаем, слава! / Старым людям на утешение, слава! / Добрым молодцам на услышание, слава!» и т.п.
11 Поднимавшиеся жрецами или жрицами чаши могли содержать священную воду или зерно; во всяком случае, в жертвеннике были найдены и сосуды для зерна.
12 Черняховская культура — III—IV вв. в степи и лесостепи от Нижнего Подунавья до левобережья Днепра.
