АБАЗИНЫ
АБАЗИНЫ, абаза (самоназв.) — Численность в Российской Федерации 33,0 тыс. чел. (1989), в т.ч. в Карачаево-Черкесии 27,5 тыс. чел. Живут также в Турции, Сирии, Иордании, Ливане (ок. 10 тыс. чел.). Общая числ. ок. 44 тыс. чел. Язык абазинский, имеет два диалекта (соответствующих субэтнич. группам): тапантский (лежит в основе литературного языка) и ашхарский. Распространен кабардино-черкесский язык. Письменность на русской графической основе. Верующие — мусульмане-сунниты.
Абазины — коренные жители Кавказа; до XIV в. жили на северо-западном побережье Черного моря между реками Туапсе и Бзыбью. В XIV—XVII вв. переселились на северный склон Главного Кавказского хребта, занимая верховья рек Лабы, Урупа, Большого и Малого Зеленчуков, Кубани и Теберды. С начала XVII в. к абазинам проникал ислам, но еще в сер. XIX в., особенно у абазинов ашхарской группы, сохранялись значительные пережитки христианства и языческих верований. В 1-й половине XIX в. территория Карачаево-Черкесии присоединена к России. В кон. 40-х — 50-е гг. XIX в. абазины еще не имели четкой этнической территории. Аулы абазинов — таланта локализовались преимущественно по рекам Кубани, Куме и ее притоку Подкумку, Малке, в пределах Кабарды, а также по Большому и Малому Зеленчукам. В 1856—1857 в пределах Кавказской кордонной линии на Кубани располагались 7 аулов абазинов — тапантовцев (в т.ч. Дударуковский, Лоова, Бибердова), по Куме и Подкумку — аулы Трамова, Джантимнрова, Цымпова, Лоова и Лбукова. Аулы абазинов—ашхариев размещались в верховьях Урупа — левого притока Кубани. Большой и Малой Лабы, Большого Зеленчука и их притоков — Андрюка, Ходза, Губса, Кяфара. После Кавказской войны 1817—64 началось переселение абазинов в Турцию. По неполным официальным данным, в 1859—66 в Турцию ушли ок. 30000, по др. источникам — 45000 абазинов. В пределах Кубанской обл. к 1883 оставалось менее 10 тыс. абазинов. В 1860-е гг. правительством было осуществлено переселение жителей гор на равнину, при этом искусственно создавались укрупненные аулы. Письменность создана в 1932—33 на основе латинской графики, в 1938 переведена на русскую графическую основу.
В XIX — нач. XX вв. абазины вели комплексное хозяйство, в котором сочетались животноводство и земледелие. До переселения на равнину главной отраслью было отгонное скотоводство (главным образом мелкий, а также крупный рогатый скот, лошади). Коневодство считалось наиболее почетным занятием и было в основном сосредоточено в руках знати. Было развито птицеводство.
Во 2-й пол. XIX в. земледелие стало преобладающей отраслью хозяйства. С начала XIX в. практиковалась паровая система земледелия с трехпольным севооборотом (просо, ячмень, кукуруза), с 60—70-х гг. основной системой земледелия стала залежная. Стали применять передковый плуг, конструктивно схожий с адыгским, в него впрягали до четырех пар волов. Использовали также ручные орудия: приспособление для боронования вспаханного поля, мотыги разных размеров, косы, серпы. Для своевременной вспашки и сева объединялись в артели (общества), как правило, из представителей одной фамильной группы, позже из представителей разных кварталов. Начало и конец пахоты отмечали торжественно, всем населением.
Древним занятием было пчеловодство, мед был одним из основных товаров на внутреннем и внешнем рынке. Подсобную роль играли приусадебное садоводство, охота. Из домашних промыслов и ремесел были развиты обработка шерсти (изготовление сукна, войлоков — гладких и узорных, бурок, войлочных шляп, войлочных ноговиц, поясов, попон и т.д.), выделка шкур и кож, деревообработка, кузнечество. Обработка шерсти и шкур была обязанностью женщин, а обработка дерева, металла, камня — мужским делом.
За годы советской власти в традиционной жизни абазинов произошли существенные изменения. Развивалось многоотраслевое специализированное сельское хозяйство: земледелие (зерновые, кормовые культуры, садоводство, овощеводство), животноводство, промышленность.
В 1-й пол. XIX в. каждое локальное подразделение абазинов состояло из ряда самостоятельных соседских общин (кыг, или джьамагIат). Функционировали общинный сход (кытайзъара) и выборный совет старейшин (ахIбачва рхьаса), в который входило от 10—12 до 13—14 членов. Сохранялись внутриобщинные кровнородственные связи — болыпесемсйные общины тг1ачваду и патронимии ткъвым. В пореформенное время началось интенсивное разложение сельской общины, хотя аульный сход и совет старейшин продолжали существовать. В ходе судебной реформы в 1865 были введены горские суды из председателя, депутатов и кадия, избиравшихся жителями аулов; судопроизводство в них велось по нормам адата (депутатами) и шариата (кадием). В 1868 были открыты аульские суды. Расширялась сфера применения шариата и рус. законодательства. В то же и рем я сохранялись нек-рые традиц. судебные институты, напр. суд посредников, соприсяжнн-чество.
В 19 в. у А. существовали две формы семьи: малая, из одного-двух, иногда трех поколений, и большая, включавшая две и более брачных пары и состоявшая из трех и более поколений (во 2-й пол. 19 в. от 7 до 20 чел.). Длительное сохранение большесемейной общины определялось условиями ведения х-ва. Каждая брачная пара занимала отд. дом на общей усадьбе. Небольшая семейная община жила в общем доме (атыдзду, «большой дом»), в к-ром за каждой нарой закреплялась отд. комната. Господствовала моногамия. В пореформенное время процесс распада больших семей ускорился. Глава большой семьи — муж и отец (аба), после его смерти — старший из братьев (аща) или старший сын (ащаду). Существовала строгая половозрастная иерархия: все члены семьи подчинялись ее главе, младшие — старшим, женщины — мужчинам. Традиц. почитание старших почти исключало кр. конфликты между отцом и детьми. Среди женщин старшей в доме была мать семейства, а после её смерти — жена старшего брага. Внутрисемейный быт складывался на основе вековых патриарх, традиций.
Тяжела зима, ночная тьма чудится бесконечной, страшно воют волки рядом с деревней.
— Дедушко, а ежели солнце навсегда уплывет в другие царства-государства, как жить будем? — вопрошает седобородого старца пятилетний внук.
— Не боись, — отвечает дед. — Вот приедет к нам скоро Авсень — он нам новое солнышко и зажжет.
В полдень вся деревня высыпала на берег застывшего ручья. Мужики сгружают с воза несколько бревен, берутся за топоры, а бабы дружно голосят:
Мосточек мостили,
Сукном устилали,
Гвоздьми убивали.
Аи, Авсень, аи, Авсень!
Кому ж, кому ехать
По тому мосточку?
Там ехать Авсеню.
Аи, Авсень, аи, Авсень!
И вот уже подъезжают от опушки леса к новому мосту два распрекрасных молодца в вывороченных тулупах. Один — на золотисто-рыжем, как солнце, коне, а другой — на златощетинном борове. Конник держит на шесте просмоленное тележное колесо, его спутник — копье, на конце коего — пучок соломы.
Когда оба гостя останавливаются на середине моста, селяне дружно кричат:
— Добро пожаловать, Весна, новогодье! Милости просим, Авсень! Возжигай свет-солнышко, возжигай!
Авсень чиркает огнивом, запаливает паклю, подносит конец копья к колесу — оно тоже вспыхивает. Песни, веселье, смех! Парни раскладывают большой костер, на нем жарят на вертелах мясо. Девушки разливают по кружкам медовуху.
Внук глядит на небо, на играющее лучами солнце:
— Дедушко, а и впрямь новое солнышко ярче старого! Ай да Авсень!
В глубочайшей древности Авсень (Овсень, Усень, Таусень) почитался нашими предками как божество, возжигающее солнечное колесо и дарующее миру свет. Подобно светоносному богу древних германцев Фрейру, он при зимнем солнцеповороте выезжал на небеса на борове с золотой, сияющей щетинкой: позднее в русских сказках мы встретим волшебную свинку — золотую щетинку. В ту пору Новый год праздновали 1 марта, поэтому естественно, что он считался весенним богом, воплощением Весны. Авсень открывал путь новому лету, вез из небесного сада Ирия, то есть райской страны, щедрые дары плодородия и распределял их между смертными согласно божественному предопределению: одним щедро, с избытком, другим скудно.
Ритуалы «закликания весны» означали торжество Авсеня над зимой и стужей. Из глубокой древности идет обычай выпекать «жаворонков» — весенних птичек. Дети бегали с ними по улицам, садам, огородам, полям, стараясь поднять птичек повыше. Их даже прикрепляли к крышам и шестам, ну а потом съедали во славу Авсеня. Взрослые собирались на берегу реки, раскладывали костер, пели веснянки.
После перенесения Нового года на 1 сентября, а потом и на 1 января, об Авсене продолжали вспоминать. 31 декабря «авсенщики» ходили по деревне, разбрасывая вокруг изб зерно, оставленное для посева, распевая:
Авсень, Авсень,
Шелкова борода,
Золотая голова,
Подай пирога
Или курочку с хохолком,
Петушка с гребешком;
Подай денежку с орлом
И копеечку с копьем!
Всю ночь, до рассвета, варили кашу Авсеню. Принеся крупу из амбара, ее не касались до тех пор, пока не истопится печь. Когда хозяйка «затирала» кашу, следовало произносить заклинания, чтобы зерно хорошо росло в будущем году. Горшок ставили в печь с поклонами. Ну а когда каша варилась, за ней пристально наблюдали, ибо в это время можно было кое-что узнать о будущем: если каша из горшка вылезет или он треснет при варке, дому грозит какая-то беда. Густая каша, румяная — будет хороший урожай, жидкая, бледная — недорода жди. В общем-то, с приметами этими старались бороться: если каша не удалась, ее просто выбрасывали. Ну а если она сулила приятные события, то ее съедали.
»Авсенщики» в своих песнях часто вспоминали бога, который сам ходит по домам добрых и трудолюбивых хозяев, благословляя их жизнь и труд:
Таусень!
Благослови-ка, бог,
Утра Новый год!
И святые вечера!..
До сих пор в западных областях России сохранился такой обряд: накануне Нового года в деревнях ряженые водят по домам двух юношей. Один — в венке из сжатых колосьев и в богатом одеянии, другой — в ветхом рубище и соломенном венке. При входе в избу юношей завешивают длинными покрывалами и предлагают хозяину сделать выбор. Выбравшему богатого гостя, а значит, счастливую участь, ряженые поют хором песню, предвещающую щедрый урожай, а неудачника осмеивают. Впрочем, он может откупиться блинами-пирогами, свиными ножками, сладостями и испытать судьбу еще разок-другой, чтобы на сей раз выбрать пророка удачи Авсеня.
Откуда же произошло само имя Авсень? На сей счет ученые спорят вот уже полтора столетия. Наиболее правдоподобно толкование, связывающее Авсеня с древнерусским словом оусинь (юсинь) — синеватый.
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
"Русские легенды и предания"