КАПИЩА (ТРЕБИЩА)

КАПИЩА (ТРЕБИЩА)

Сны капища

Виденья на холме

  Когда Рудый воротился из похода на лютичей, он сразу пришел к князю и вместо того, чтобы отвесить почтительный поклон, громко крикнул:

  — Сегодня ты, князь, предоставишь нам право выбрать из воинской добычи все, что нам по нраву. Каждый получит свою долю. Я хоть и не в числе первых, но и не из последних буду, могу разбогатеть. Однако скажу тебе, княже, что не надобно мне ни золота, ни серебра, ни камней самоцветных, ни быстроногих коней, ни прекрасных дев-полонянок. Другой награды прошу от тебя. Нагляделся я в чужих землях на их обычаи и видел: порою выбирают они себе волхвов из числа самых храбрых воинов. Вот и я хочу попытать свои силы на службе богам.

  Князь даже растерялся и посмотрел на рыжего воина как на безумного:

  — Но разве ты ведаешь руны и резы? Разве умеешь ворожить на судьбу? Разве слышал когда-нибудь голоса богов и толковал их?

  — Я научусь, — твердил Рудый. — Надоело мне лить свою и чужую кровь — желаю жить отныне в тиши священной рощи, слушать пение священных птиц и журчанье священного источника, получать в дар богатые приношения. Испытай меня, княже!

  Князь растерянно обернулся к своему волхву, стоящему позади кресла, уверенный, что встретит гневливый взор, однако седобородый старик лишь усмехнулся.

  — Будь по-твоему, воин, — сказал он мягким, словно соболиный мех, голосом. — Дам тебе испытать себя. Что, если упрямство твое внушено свыше и ты и впрямь станешь достойным божественного служения! Такие случаи бывали. Может быть, кто-то еще хочет пойти служить в капище?

  Вызвались еще несколько человек, которые так же, как и Рудый, нагляделись на иноземные обычаи. И старый волхв повел их на холм Перуна, где стояли грозные идолы и лежали священные камни, меченные стрелами громоносного бога.

  Свершили возлияния в честь бога, а потом почтили его обильным ужином. Вскоре после сытной еды глаза воинов начали слипаться, и они крепко уснули. Едва-едва продрали глаза и никак не хотели поверить, что спали целые сутки.

  — А теперь поведайте мне, дети мои, что видели вы во сне?

  Рудый начал первый. Он аж захлебывался от нетерпения поведать свой сон!

  — Видел я того лютича, который пер на меня с саженным двуручным мечом. И вдобавок был его меч обоюдоострый! Ка-ак взмахнул он им — ну, думаю, конец мне пришел. А потом я как-то извернулся — и всадил свой клинок прямо в печень грозному лютичу! Тогда я подумал: не иначе, боги за меня. Тогда-то и решил сделаться их служителем.

  Старый волхв остановил его речения кивком и обратился к другим воинам. И что же? Всем им привиделись картины боев и сражений! Сказать по правде, двое или трое во сне отчаянно любодействовали с красавицами-невестами, но постыдились в этом признаться, чтобы не опорочить невинных дев. Молчал только задумчивый Сумерек — молодой княжеский стремянной.

  — А ты что скажешь, сыне? — вопросил его волхв. — Небось и тебе виделись реки крови и слышались бряцание мечей?

  — Нет, — тихо ответил Сумерек. — Чудилось мне, будто лежу я здесь на траве — и в то же время иду во-он там, по лесу. И вижу этот священный холм, и островерхие фигуры идолов наших, и спящих товарищей моих, и даже себя самого. А над ними сбираются тучи. Смотрю я, смотрю — не туча это, а голова огромного существа! Кудри его клубятся на ветру, глаза блистают, словно молнии, а глас подобен грому. И рек он: «У каждого свой путь. Узрит лишь тот, кому зреть дано!» А потом подул сильный ветер и разметал клочья облаков по небу.

  — Узрит лишь тот, кому зреть дано! — задумчиво повторил волхв. — Воистину так! Узреть в святилище Перуна самого грозного бога может лишь тот, кому это дано как великий дар небес. А вы все видели каждый стезю свою. Все они по-своему похвальны, но… уведут вас далеко от служения богам.

  И он, не слушая более никаких возражений, отправил Рудого и его приятелей с холма, приказав им воротиться в войско. А князю с тех пор пришлось искать нового стремянного. Сумерек остался в святилище Перуна, перенимая всю мудрость старого волхва и готовясь сделаться ему заменой, когда богам будет угодно призвать к себе своего верного служителя.

  У древних славян капищами назывались места приношения жертв богам и божествам, отправления служб. «Капь» — древнее слово, означающее изображение бога, идола, статую. Святилища под открытым небом нередко были круглыми, состоящими из двух концентрических валов, на которых разводились круговые костры. Во внутреннем кругу ставились идолы, обычно деревянные; здесь горел жертвенник и здесь «жрали бесам», то есть приносили жертвы богам. Это именовалось капищем. Внешний круг, по всей вероятности, предназначался для потребления жертвенной ритуальной пищи и назывался требищем. Треба — это языческое приношение и само ритуальное съедение жертвенной пищи волхвами — служителями капища — и всеми присутствующими на богослужении.

  Круглая форма святилищ определила их название «хоромами» (от «хоро» — круг), а в ином произношении — храмами. Позднее христианские церковники удержали это очень древнее слово за православными ритуальными зданиями, хотя их форма и не соответствует этимологии слова «храм».

  Первые рукотворные изображения богов и духов — идолы, истуканы, кумиры — были неуклюжи, топорны, но со временем, с развитием художественных ремесел, славяне начали уделять больше внимания внешней красоте изображения. По отзывам древних путешественников, статуи Коды, Леля, Севы, Дидилии и многих других богов и богинь отличались необычайной красотою.

  Беда в том, что большинство капищ славянских и храмов стояли в чащобах, божественные изображения были вытесаны из дерева, а значит, их не щадили ни дожди, ни ветры, ни, самое главное, пожары, которые частенько вспыхивали в лесах и деревянных городах наших предков.

  Именно поэтому мы только по немногим отзывам, сохранившимся в рукописях историков тех баснословных времен, можем представить себе облик богов и богинь, которым поклонялись наши пращуры.

  Порою славяне служили своим богам прямо в лесу или в горах, на берегах рек или моря, например, Студенец сам был святилищем, да и каждый омут, в котором мог затаиться водяной, каждая березка, где качались русалки, была капищем! Волхвы в присутствии народа совершали обряды веры на природных алтарях, которыми служили огромные камни, величавые деревья, вершины гор, но с течением времени, желая сильнее воздействовать на людей и почтительнее служить богам, вздумали набросить еще более плотный покров тайны на сие действо: защитили обожаемые кумиры от дождя и снега кровлею, и такое-то простое здание было самым первым храмом. Мысль сделать его достойным жилищем богов требовала величия, и славяне принялись строить высокие деревянные храмы, украшая их резьбою необычайной пышности. И на холме Киевском, и на берегу Волхова, и в других местах нашего Отечества стояли храмы огромные и пышные, сооруженные со всем возможным искусством в резьбе и зодчестве.

  Большинство славянских земель окружали леса, но северо-западные племена жили на берегу моря или в горах, а уж там-то было много камня для строительства еще более величественных и прочных храмов. Путешественники тех времен оставили восхищенные отзывы об этих святилищах. Трудно вообразить, как наши предки, не зная изобретенных механикой способов, воздвигали такие громады, которые равнялись с самыми высокими скалами и могли казаться народу творением рук божественных!

  В святилищах возвышалась статуя бога, которому сей храм был посвящен. Например, в древнем городе Штетине, по отзывам древних путешественников, было четыре храма, и главный из них отличался своим художеством, украшенный внутри выпуклыми изображениями людей, птиц и зверей, так сходных с природою, что они казались живыми. Краски с внешней стороны храма не смывались дождем, не бледнели и не тускнели. Следуя древнему обычаю предков, жители города отдавали в храм десятую часть своей воинской добычи и оружие побежденных неприятелей. В святилище хранились серебряные и золотые чаши, из коих в торжественных случаях люди знатные ели и пили, рога буйволов, оправленные золотом: они служили и чарками для вина, и трубами. Прочие драгоценности, там собранные, удивляли своим богатством. В трех других капищах, не столь украшенных и менее священных, были вокруг стен поставлены лавки, ибо славяне любили в храмах собираться для обсуждения важных дел, а также для пиров и веселия.

  Деревянный храм в Ретре славился изображениями богов и богинь, вырезанных на внешних его стенах; внутри стояли кумиры в шлемах и латах, а в мирное время хранились там знамена. Дремучий лес окружал сие место; сквозь просеку, вдали, представлялось глазам море в виде грозном и величественном. Славяне вообще с уважением относились к святыням храмов и даже в неприятельских землях старались не осквернять их.

  Знаменитым славянским идолом считался огромный четырехликий Збручский идол. Збручское святилище действовало до конца XIII столетия.

  В киевском капище стояло семь идолов. Князь Владимир до принятия христианства был жрецом своей дружины и служил требы наиболее почитаемым богам. «Степенная книга» гласит:

  »Ив лето 6488 от сотворения мира устроил Володимер многие кумиры и повелел сделать в дереве кумир Перуна, с серебряной главой и златыми усами, и поставить его в Киеве на холме близ двора теремного, где и прочие кумиры поставили: Хорса, и Дажъбога, и Волоса, и Стрибога, и Семаргла, и Мокоши«.

  Олд Многостранствующий, скандинавский викинг, совершил в молодости набег на Двинскую землю, где разграбил Холм Обетов — священный курган, большое капище, куда каждый человек, у которого кто-то умер или родился, приносил горсть золота или серебра. Таким образом, некогда это была богатейшая сокровищница, от которой викинги ничего не оставили.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
"Русские легенды и предания"