ОВИННИК (ГУМЕННИК)
За мужика заступился
Сошлась молодежь на посиделки, а в деревне недавно старуха умерла. Один парень возьми да и скажи, что покойников боится, так его приятели задразнили: ну-де, теперь тебе непременно мертвая явится. Он разозлился, хлопнул дверью и ушел домой. А на крыльце та самая старуха его уже поджидала — накликали молодые дурни неосторожными насмешками! Он от нее бежать, она за ним, вот-вот схватит. Тут на пути овин. Вбежал туда парень, взмолился:
— Батюшка-овинник, не выдай, помилосердствуй!
И вдруг из-под кучи снопов выбежал какой-то маленький, косматый, весь как бы в соломе и начал со старухой мертвой драться. Дрались долго, чуть не заломала овинника покойница, а все же он парня не выдал. Прокричали петухи — и все исчезло. Парень едва живой домой побрел, овинника благословляя.
Старшой над овинником
Один крестьянин пошел овин сушить. Развел огонь, а сам под стенкой прилег — ждет, когда разгорится. Вдруг видит — появился седой мохнатый старик, подошел к теплине, руки погрел, а потом обратился медведем и побрел на задних лапах к мужику. Крестьянин так и рухнул без памяти, хорошо, сын его зачуял недоброе и пришел за отцом, а то и сам сгорел бы, и добро спалил.
Прошел год или чуть больше. Отправился тот крестьянин на базар. Вдруг подходит к нему мужик:
— Пойдем выпьем, друг, я угощаю, за мной должок.
— Какой такой должок?
— А помнишь, как ты о прошлый год овинника испугался чуть не до смерти? Это моя вина. Я над этой братией старшой, ну, захотелось чуток подшутить над человеком. Кто ж знал, что он тебя этак уходить сможет. Уж прости, за это и угощаю, чтоб простил!
Как видно из названия, жил этот дух в овинах (на гумнах) — строениях, где крестьяне в старину снопы сушили. Известно из древних книжных памятников, что именно в овинах наши предки-славяне чаще всего молились огню-Сварожичу. Потом там поселился овинник, который сидел в самом дальнем углу днем и ночью, — глаза горели калеными угольями, как у кошки, да и сам он был похож на огромного кота — весь черный и лохматый, сажей измазанный. Иногда его видели в образе белой или черной собаки. Овинник умел лаять по-собачьи, хлопать в ладоши и хохотать, когда удавалось ему наказать нерадивого хозяина.
Суждено было овиннику стеречь овин, чтоб огонь не разгорелся больше нужного, чтоб не было пожара; следить за укладкою снопов, наблюдать за временем и сроками, как и когда затоплять овин, не позволять делать этого под большие праздники. В случае нарушения этого завета, бывало, так пихнет в бок ослушника, что тот едва соберет дыхание; ну а на худой конец, разгневавшись, может и сам овин поджечь. Не дозволял он также сушить снопы во время сильных ветров и безжалостно за это наказывал. Нельзя было работать в овине и в Михайлов день (8/21 ноября); если кто затопит здесь печь раньше Воздвиженья (14/27 сентября), овин сгорит.
Овинник считался самым зловредным из всех духов, окружающих крестьянина в его повседневной жизни: если залютует, ублажить его было нелегко! Разве что принести к овину пироги и петуха: петуху у входа отрубали голову и кровью кропили по всем углам, а пирог оставляли в подлазе. Вообще угощение и почет овинник любил так же, как все его нечистые сородичи. Опытные хозяева не иначе начинали топить овин, как попросив у «хозяина» позволения. А после того, как мужик сбрасывал последний сноп, прежде чем идти домой, обращался к овину лицом, снимал шапку и с низким поклоном говорил: «Спасибо, батюшка-овинник: послужил ты нынешней осенью верой и правдой!» Именины его отмечали на Воздвиженье и на Покров (1/14 октября). Внимательным хозяевам он не вредил, а отплачивал добром за почет.
В овинах, как и в банях, любили девушки гадать в старину. Приходили сюда на Васильев вечер, в полночь, между вторыми и третьими петухами (излюбленное время у овинников и самое удобное для заговоров). Самая смелая протягивала в окошко руку и спрашивала:
— Овинник-родимчик, суждено ли мне по нынешнему году замуж идти?
Погладит овинник голой рукой — девушке жить замужем бедно, погладит мохнатой — богато жить. А если никто ее не трогал — значит, в девках предстояло сидеть.
Матери приносили детей, страдающих ночницей, или криксой, на заре к овину и умывали росой, приговаривая:
— Господи Владыко! Возьми с младенца крик и вопь, а дай ему тихого ангела!
В старые времена чаще призывали в таких случаях именно «батюшку овинника».
У этого духа, как и у многих других, есть какие-то «старшие», которые могут им приказать. Иногда это колдун, а порою — и сам нечистый дух.
И все-таки овинник возбуждал не столько страх, сколько уважение, — ведь это был хранитель главного крестьянского богатства — хлеба.
(По С. Максимову)
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
"Русские легенды и предания"
